Абдулхай Багдади

Абдулхай Багдади
перс. عبد الحي البغدادي‎
Дата рождения:	XIV или XV век
Место рождения:	Багдад, Империя Тимуридов
Дата смерти:	XIV или XV век
Место смерти:	вероятно Самарканд, Империя Тимуридов
Подданство:	Империя Тимуридов
Жанр:	художник, живописец
Стиль:	персидская живопись
Влияние на:	Пир Ахмад Багишамали

Абдулхай Багдади (перс. عبد الحي البغدادي‎) — живший в XIV или XV веке при Тимуридах художник и живописец. Был вызван Тамерланом в Самарканд и служил главным художником в мастерской искусств Самарканда. Был одним из главных художников во дворце Тамерлана. Является автором миниатюр и картин на стенах дворца сада Баг-и Шамал и других дворцов. Был современником ещё одного художника при Тимуридах — Пир Ахмада Багишамали. После смерти Багдади, Пир Ахмад Багишамали продолжил его стиль живописи.

До наших дней работы Абдулхая Багдади сохранились очень мало. В музее исламского искусства Берлина находятся две его миниатюры — «Утка» и «Сражение». А в стамбульском дворце Топкопу находятся ещё две миниатюры, на которых есть подпись Багдади.

Источник

• Национальная энциклопедия Узбекистана. — Ташкент: Издательство НЭУ, 2000. — Т. 1.

Отрывок, характеризующий Абдулхай Багдади

– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.