Музей исламского искусства (Берлин)

Музей исламского искусства в Берлине (нем. Museum für Islamische Kunst) размещается в Пергамском музее и входит в состав Государственных музеев Берлина.

Коллекция

В музее представлено искусство исламских народов VIII—XIX веков, проживавших на просторах от Испании до Индии. В основу экспозиции положены в первую очередь искусство Египта, Ближнего Востока и Ирана. Другие регионы также представлены значимыми коллекционными объектами, как, например, произведения каллиграфии и миниатюры эпохи Империи Великих Моголов или сицилийскими изделиями из слоновой кости.

Наиболее известные экспонаты

В силу своих размеров, значения в истории искусства и популярности у посетителей музея следует в первую очередь выделить:

• Фриз из Мшатты
• Алеппская комната
• Купол из Альгамбры
• Михраб из Кашана
• Михраб из Коньи
• Ковёр с изображением драконов и фениксов, Малая Азия, начало XV в.
• Складная подставка для Корана, Малая Азия, Конья, XIII в.
• Искусство книги (сменная экспозиция в Кабинете книги)

История

Музей основан Вильгельмом фон Боде в 1904 году как исламский отдел Музея кайзера Фридриха (ныне Музея Боде). Поводом для создания послужил фриз дворца в Мшатте, подаренный кайзеру Вильгельму II османским султаном Абдул-Хамидом II. Именно он вместе с переданными в музей Вильгельмом фон Боде 21 ковром легли в основу коллекции нового музея. Музей въехал в новое здание Пергамского музея на верхний этаж и открылся в 1932 году. Экспозиция закрылась в 1939 году в связи с начавшейся войной.

Несмотря на то, что многие экспонаты музея были вывезены, а оставшиеся в Пергамском музее объекты были укреплены, война нанесла коллекции серьёзный урон. Прямым попаданием бомбы была разрушена одна из башен ворот фриза из Мшатты, а от зажигательной бомбы, попавшей в сейфовые хранилища монетного двора, полностью или частично сгорели ценнейшие ковры, находившиеся там на хранении. В 1954 году экспозиция музея открылась вновь в здании Пергамского музея в качестве Исламского музея. Музейные фонды, оказавшиеся в западных оккупационных зонах, были перевезены в музей в Далеме, где они впервые после войны предстали вниманию публики также в 1954 году. В 1968—1970 годах экспозиция функционировала в Шарлоттенбургском дворце. В 1971 году постоянная экспозиция Музея исламского искусства открылась в новом здании музейного комплекса в Далеме.

В 1958 году в Исламский музей в Пергамском музее на Музейном острове вернулась большая часть произведений так называемых «трофейных культурных ценностей», вывезенных в Советский Союз в 1945—1946 годах. После реставрации некоторых других значимых экспонатов коллекции в 1967 году открылся доступ публики во все выставочные залы музея. На основе договора об объединении музеев они были сведены в 1992 году в единое собрание под названием «Музей исламского искусства». Экспозиция в Далеме закрылась в 1998 году. Обновлённая постоянная экспозиция музея на верхнем этаже южного корпуса Пергамского музея открылась в 2000 году.

Ссылки

• [www.smb.museum/museen-und-einrichtungen/museum-fuer-islamische-kunst/home.html Museum für Islamische Kunst] / Staatliche Museen zu Berlin - Музей исламского искусства на сайте Государственных музеев Берлина  (нем.)
• На Викискладе есть медиафайлы по теме Музей исламского искусства

Отрывок, характеризующий Музей исламского искусства (Берлин)

– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.