Австралийский институт космических исследований

Австралийский институт космических исследований (англ. Australian Space Research Institute, сокр. ASRI) — появился в начале 1990-х годов в результате слияния Группы разработки средств запуска (AUSROC) из Университета Монаша в Мельбурне и Австралийской космической инженерно-исследовательской ассоциации (ASERA).

Институт является некоммерческой организацией, деятельность которой полностью осуществляется волонтёрами. Большинство работ в ASRI производится совместно с такими австралийскими университетами, как Королевский мельбурнский технологический институт, Квинслендский технологический университет и Сиднейский технологический университет. На 2006 год ASRI разрабатывает концепцию для будущего австралийского космического общества, включая промышленность.

В отличие от космических агентств более промышленно развитых стран, ASRI напрямую не получает какого-либо государственного финансирования, так как австралийское правительство посчитало, что нет стратегических, экономических или социальных причин для обретения самостоятельности в космосе, и его официальная космическая политика является клиентской и потребительской, а не развивающей (или продвигающей технологии), целью является обретение безопасного и экономичного доступа австралийских пользователей к космическим продуктам и услугам разрабатываемым на глобальном рынке.

ASRI создано для предоставления возможностей ориентированных на космос промышленных и технологических разработок для австралийского технического сообщества.

Отрывок, характеризующий Австралийский институт космических исследований

– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…