Агеев, Дмитрий Васильевич

Дмитрий Васильевич Агеев
Научная сфера:	теоретическая радиотехника
Научный руководитель:	М.А.Бонч-Бруевич
Награды и премии:

Дми́трий Васи́льевич Аге́ев (21 февраля 1911, Санкт-Петербург, Российская империя — 31 июля 1997, Нижний Новгород, Россия) — выдающийся русский учёный и педагог в области радиотехники. Впервые развил теорию кодового разделения сигналов при радиоприёме, которая является основой построения сетей сотовой связи по технологии CDMA. Наряду с В. А. Котельниковым, являлся одним из основоположников теории помехоустойчивости радиоприёма, которую развивал в течение всей жизни, начиная с дипломной работы в институте.

Биография

Дмитрий Васильевич Агеев родился 21 февраля 1911 г. в Санкт-Петербурге в семье рабочего-формовщика литейного производства. Мать была домохозяйкой.

В 1930 г. поступил на радиотехнический факультет Ленинградского электротехнического института связи (ЛЭИС). Студента Агеева в ЛЭИС обучали выдающиеся учёные своего времени: основоположник отечественной радиотехники член-корреспондент АН М. А. Бонч-Бруевич, профессор В. В. Татаринов и другие. В 1933 г. студент Агеев по собственной инициативе и полностью самостоятельно написал свою первую научную работу «Обобщение метода Ньютона вычисления корней уравнения», которая в 1934 г. была опубликована в научно-техническом сборнике ЛЭИС. Эта работа упоминалась в вышедшей в 1937 г. книге «Успехи советской математики за 20 лет».

В 1934 г. студент Агеев написал новую работу, а затем на симпозиуме в Политехническом институте услышал доклад доцента Ю. Б. Кобзарева, в котором аналогичные результаты были получены другим, более сложным методом. Совместная статья этих двух авторов «О переходных процессах в резонансном усилителе», опубликованная в журнале технической физики в 1935 г., стала классической, открывшей новое направление — исследование переходных процессов.

В 1935 году Агеев защитил дипломную работу «Методы борьбы с помехами при радиоприёме», выполненную под руководством М. А. Бонч-Бруевича и признанную государственной экзаменационной комиссией выдающейся. Одновременно комиссия рекомендовала направить Агеева в аспирантуру ЛЭИС, где его научным руководителем стал д.т.н. В. И. Сифоров. По результатам дипломной работы в сборнике ЛЭИС № 10 за 1935 г. была опубликована статья «Основы теории линейной селекции», которая составила основу кандидатской диссертации Дмитрия Васильевича.

28 февраля 1939 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Линейные методы селекции и проблема пропускной способности эфира». Официальный оппонент М. А. Бонч-Бруевич в своём отзыве о диссертации писал, что этот труд «стоит значительно выше того, что требуется для кандидатской диссертации, и мог бы быть представлен в качестве докторской». Учёный совет ЛЭИС не имел права принимать к защите докторские диссертации и присудил Д. В. Агееву кандидатскую степень, предоставив ему право защищать эту диссертацию в качестве докторской. Но Дмитрий Васильевич счёл неудобным защищать дважды одну и ту же работу. Всего за год он подготовил и в 1940 г. в ЛЭТИ защитил докторскую диссертацию «Новый метод многоканального телеграфирования», в которой предложил и исследовал новый принцип групповой передачи сигналов и их обработки, позволяющий существенно ослабить влияние импульсных помех.

Педагогическая деятельность Агеева началась в 1936 г. в ЛЭИС, продолжалась и во время войны в блокадном Ленинграде. Затем институт был эвакуирован в Тбилиси. Там Дмитрий Васильевич преподавал не только специальные дисциплины, но и заведовал кафедрой математики (1944 г.). Подготовку научных кадров Дмитрий Васильевич начал в Одесском электротехническом институте связи, где в 1946—1949 гг. возглавлял кафедру «Радиоприёмные устройства».

Горький

Научно-педагогические способности Агеева в полной мере раскрылись в Горьковском политехническом институте, куда он был приглашён для заведования кафедрой. Здесь он работал с 1949 по 1988 г. В 1952 г., благодаря Агееву в институте был восстановлен самостоятельный радиотехнический факультет. Он был его деканом с 1955 г. по 1959 г. и заведовал с 1949 г. кафедрой радиотехники, а с 1952 по 1988 г. организованной им кафедрой радиоприёмных устройств. Под его руководством началась подготовка научных кадров через аспирантуру. Он стал организатором и бессменным руководителем постоянно действующего научного семинара, организатором и редактором научно-технического сборника трудов радиофака. Был существенно увеличен объём проводимых научных работ, резко возрос их уровень.

В течение двенадцати лет Дмитрий Васильевич еженедельно или раз в две недели читал лекции для аспирантов, преподавателей факультета и инженеров предприятий. В них он излагал новые, полученные им теоретические результаты. Лекции были школой творчества, научного поиска, логики научного исследования, использования различного математического аппарата.

Со времени прихода Агеева в институт в течение более 25 лет уровень научной и учебно-методической работы на факультете в значительной мере определялся им самим и его учениками — преподавателями факультета, который встал в один ряд со старейшими радиотехническими факультетами страны. Профессор Агеев принимал активное участие в совершенствовании учебного процесса. Он разработал и применял активный метод лекционного обучения студентов.

В 1988 г. Агеев ушёл на пенсию. Он активно продолжал глубокие научные исследования, работал профессором кафедры радиотехники Шахтинского технологического института в г. Шахты Ростовской области с 12 сентября 1988 года по 17 марта 1989 года (дважды выезжал туда в длительные командировки).

Умер 31 июля 1997 года в Нижнем Новгороде.

Научная деятельность

Важнейшим итогом научно-педагогической деятельности профессора Агеева явилось создание научной школы радиоспециалистов в области повышения помехоустойчивости и эффективности радиоэлектронных устройств и систем, развивающей начатые им исследования.

Помехоустойчивость радиоприёма

Фундаментальные результаты в этой области им были получены уже в 1939 году в кандидатской диссертации. В ней Агеев разработал основы теории ортогонального разделения сигналов, проанализировав все возможные принципы их разделения линейными методами: частотным, временным и по форме. Эти принципы являются основой теории помехоустойчивого приёма сигналов. Метод разделения сигналов по форме лежит в основе технологии CDMA В этой же диссертации за 10 лет до К. Шеннона была найдена предельная пропускная способность частотного канала связи. В основу теории, разработанной Агеевым, была положена физически реализуемая модель сигналов конечной длительности, впервые были широко применены геометрические методы представления сигналов и помех в многомерном функциональном пространстве. Над теорией помехоустойчивости профессор Агеев продолжал работать всю жизнь, были исследованы системы не только с ортогональными, но и линейно-независимыми сигналами. Создана теория разделения сигналов линейными фильтрами с переменными параметрами, определены их предельные возможности, предложена теория построения некоторых типов нелинейных фильтров.

Линейная и нелинейная теория следящего приема ЧМ сигналов

Другим важнейшим направлением работ Агеева явилась линейная и нелинейная теория следящего приёма ЧМ сигналов. Она была впервые опубликована в трудах Горьковского политехнического института в 1955 и 1956 годах, а затем в 1958 г. в совместной с Я. Г. Родионовым монографии «ЧМ радиоприём со следящей настройкой».

Теория спектрального представления сигналов

Профессор Агеев внёс весомый вклад в теорию спектральных представлений сигналов. Он ввёл новое понятие — активная полоса частотного спектра функции времени. Относящаяся к этому часть теории Агеева включена А. А. Харкевичем в его монографию «Спектры и анализ». Им также решена задача определения ширины спектра сигналов без вычисления его структуры с использованием не общеизвестного энергетического, а любого важного для практики критерия, например, допустимого уменьшения крутизны фронта или допустимого уровня коэффициента гармоник сигнала. В 1957 г. Агеевым доказана теорема о том, что у произвольной узкополосной функции можно найти участки ограниченной длительности, на которых она может меняться сколь угодно быстро. Профессор Л. М. Финк в своей монографии вспоминает, что во время доклада Агеева на Всесоюзной сессии НТО РЭС им. А. С. Попова «большая часть слушателей не поверила в справедливость этой теоремы и пыталась искать погрешности в доказательстве… Совершенно верное утверждение на первый взгляд противоречит здравому смыслу». В 70-е годы Л. М. Финк провёл свой вариант доказательства этой теоремы. Сейчас теорема нашла практическое применение при построении цифровых звуковых систем.

Ключевой метод усиления сигналов

Агеевым предложен ключевой метод усиления электрических колебаний, позволяющий увеличить КПД, приближая его к 100 %, а также предложена общая теория усиления сигналов. На этой основе разработано большое число методов повышения энергетической эффективности усилительных устройств его учениками.

Спектральная теория резонанса

Разработана спектральная теория резонанса в линейных пассивных и активных системах с постоянными параметрами, собственные процессы в которых могут быть не обязательно традиционно колебательными, но и апериодическими, доказана принципиально новая роль потерь энергии в формировании явления резонанса.

Определение понятий частоты и амплитуды сложных сигналов

Профессор Агеев занимался определением понятий частоты и амплитуды сложных сигналов. Он выявил ошибочность теории о единственности определения частоты и амплитуды с помощью преобразования Гильберта и ввёл новое понятие — интенсивности сигнала с несинусоидальным переносчиком.

Дискретное представление сигналов

Агеев занимался и вопросами дискретного представления сигналов (теорией дискретизации). Им и его учеником М. Г. Тылесом обоснованы условия однозначного представления непрерывного сигнала и его первой производной при произвольном расположении моментов отсчёта. Полученные результаты обобщают положения известных теорем, лежащих в основе широко распространённой равномерной дискретизации во времени.

Применение теоретических исследований

Наличие в Нижнем Новгороде таких ведущих центров разработки радиоэлектронных средств, как НИИ радиосвязи, НИИ радиотехники, НИИ приборостроения, научно-исследовательский радиофизический институт, обусловило большую востребованность теоретических исследований для их внедрения в производство. Интенсивные работы в области повышения помехоустойчивости и электромагнитной совместимости проводились на кафедре радиотехники Горьковского государственного университета доктором наук Ю. Н. Бабановым и его учениками. Научные результаты работ профессора Агеева и его учеников неизменно вызывали интерес на всесоюзных конференциях.

Под научным руководством Агеева выполнили и защитили кандидатские диссертации 55 человек, 12 из них защитили и докторские. Из учеников Агеева 31 человек работали или работают на профессорско-преподавательских должностях ГПИ (ныне НГТУ).

Награды, звания, членства

За многолетнюю и плодотворную научно-педагогическую деятельность Агеев был награждён орденом Трудового Красного Знамени и ему присвоено звание заслуженного деятеля науки и техники РСФСР. В течение ряда лет Дмитрий Васильевич являлся председателем областного совета НТО РЭС им. А. С. Попова. Под его руководством в г. Горьком регулярно проводились всесоюзные конференции по проблемам повышения помехоустойчивости радиоприёма. Агеев много лет был председателем совета по присуждению учёных степеней кандидатов технических наук по специальности «Радиотехника». Он был членом учёного совета радиофизического факультета Горьковского государственного университета, членом методической комиссии МВО СССР, членом редколлегии журнала «Известия вузов СССР — Радиотехника», издававшегося в Киеве, общественным членом редколлегии издательства «Советское радио».

Память

• Мемориальная плита на здании первого корпуса Нижегородского государственного технического университета.

Биографические источники

1. Забегалов Б. Д. и др. Д. В. Агеев — выдающийся учёный и педагог/ Б. Д. Забегалов, А. В. Зенькович, В. Н. Ногин// Педагогическое обозрение: Научно-методический и информационный журнал/ Нижегородский гуманитарный центр. — 2000. — № 1. — С.208—212.
2. Маланов В. В. О жизненном пути и педагогической деятельности профессора Д. В. Агеева// Информационные системы и технологии. ИСТ — 2001: Тез. докл. Всероссийской науч.-техн. конф., посвящ. 65-летию факультета информационных систем и технологий НГТУ. — Н. Новгород, 2001. — С.10—11.

Отрывок, характеризующий Агеев, Дмитрий Васильевич

Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.