Адеми, Рахим

Рахим Адеми (хорв. Rahim Ademi; 30 января 1954, Карач, Вучитрн) — бригадный генерал Сухопутных войск Хорватии.

Он происходит из семьи косовских албанцев. В 1976 году он окончил Военную академию Югославской народной армии (ЮНА) в Белграде, после чего начал службу в Рогознице возле Шибеника. В 1986 году военный суд в Сараево признал его виновным в «контрреволюционных действиях» и «албанском сепаратизме», но после отбытия полтора года в тюрьме, Высший военный суд согласился с его апелляцией и оправдал его. После освобождения он служил в гарнизоне в Сини.

В 1990 году, когда началась война в Хорватии, он дезертировал из югославской армии и присоединился к созданной с нуля хорватской армии. Официально с 1991 по 1992 он был сотрудником МВД. В 1992 году в звании бригадира он принял командование хорватскими войсками в районе Синя. В 1993 году он был переведен на должность заместителя командующего округом в Госпиче, но освобожден от должности в том же году после операции «Медакский карман». Позднее он служил в качестве суб-командира военного округа в Сплите и получил звание бригадного генерала за его достижения в операции «Буря» в 1995 году, оставался на должности до 1999 года, когда он был переведен на должность заместителя главного инспектора Вооруженных Сил в Загребе.

Адеми женат, имеет двоих детей.

Ссылки

• [www.trial-ch.org/en/ressources/trial-watch/trial-watch/profils/profile/620/action/show/controller/Profile.html Trial Watch]

Отрывок, характеризующий Адеми, Рахим

«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»