Азизов, Сайфутдин
| Сайфутдин Азизов | ||
| уйг. سەيپىدىن ئەزىزى | ||
 | ||
| Фотография 1950 года | ||
|---|---|---|
| Гражданство: | ||
| Место смерти: | ||
| Награды и премии: |
| |
Сайфутди́н Ази́зов (Азизи́; уйг. سەيپىدىن ئەزىزى, кит. 赛福鼎·艾则孜; 1915—2003) — китайский государственный и политический деятель, был первым председателем Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР.
Биография
Родился 12 марта 1915 года в городе Чугучак в семье, происходящей из уезда Артуш.
Учился в синьцзянской школе, затем переехал в Советский Союз, вступив в КПСС, и продолжил своё обучение в Центральноазиатском политическом институте в Ташкенте. Затем вернулся домой.
Работал в качестве министра образования в Восточно-Туркестанской Революционной республике, а также уполномоченным по вопросам образования в правительстве Чжан Чжичжуна (с 1945 по 1948 годы).
Летом 1949 года возглавил делегацию Восточно-Туркестанской Революционной республики, отправленную в Пекин для участия в заседании Народного политического консультативного совета, созванного с целью провозглашения Китайской Народной Республики. Первая делегация, отправленная с той же целью, по официальным данным, в полном составе погибла в авиакатастрофе. Поскольку руководитель первой делегации Ахметжан Касыми считался ярым противником объединения данного региона с Китаем, встречаются версии, что авиакатастрофа на самом деле была подстроена советскими спецслужбами из-за сговора между И. В. Сталиным и Мао Цзэдуном. Существуют даже версии, что в Иркутске совершалась промежуточная посадка, на которой делегация ВТР была высажена, а потом помещена в лагеря, либо убита, а катастрофа самолёта на самом деле инсценировка[1][2]. Новая же делегация, во главе с Сайфутдином Азизовым, согласилась на вхождение Восточно-Туркестанской республики в образуемую Китайскую народную республику.
В сентябре 1949 года Сайфутдин вступил в Народный политический консультативный совет Китая, одобренный КПК, став одновременно членом нового коммунистического правительства. В октябре этого же года, после образования КНР, Сайфутдин занимал различные посты по делам национальностей и политических и правовых дел нового правительства.
С декабря 1949 по январь 1950 года он сопровождал Мао Цзэдуна в его поездке в Москву для переговоров о заключении договора Китайско-Советский дружбы.
Занимался политической деятельностью по 1998 год.
Умер 24 ноября 2003 года[3] и похоронен в Пекине на революционном кладбище «Бабаошань»[4].
Напишите отзыв о статье "Азизов, Сайфутдин"
Примечания
- ↑ В. А. Бармин. [www.uni-altai.ru/Journal/vestbspu/2001/gumanit/PDF/barmin.pdf Роль Советского Союза в установлении власти Коммунистической партии Китая в Синьцзяне].
- ↑ [journalufa.com/9541-katastrofa-u-baykala-1949-goda.html Катастрофа у Байкала 1949 года] (рус.). Уфимский журнал (17 ноября 2013). Проверено 6 октября 2014.
- ↑ [english.peopledaily.com.cn/200311/25/eng20031125_128954.shtml Noted Uygur leader Seypidin Azizi dies] (англ.)
- ↑ [russian.people.com.cn/200311/27/rus20031127_84424.html Прощание с телом Сайфудина Азизи]
Ссылки
- [new.hist.asu.ru›biblio/V2/175-186.pdf Некоторые аспекты политической жизни в СУАР в 1966—1978 гг.]
- [www.chinavitae.com/biography/Saifuding_Aizezi%7C2558 Saifuding Aizezi 赛福鼎·艾则孜] (англ.)
Отрывок, характеризующий Азизов, Сайфутдин
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
