Академия изобразительных искусств (Нюрнберг)

Академия изобразительных искусств (Нюрнберг) (AdBK Nürnberg)
Оригинальное название	Akademie der Bildenden Künste Nürnberg
Год основания	1662
Тип	государственная
Президент	Оттмар Хёрль
Расположение	Нюрнберг, Бавария, Германия
Сайт	[www.adbk-nuernberg.de/ www.adbk-nuernberg.de]

К:Учебные заведения, основанные в 1662 году

Нюрнбергская Академия изобразительных искусств (нем. Akademie der Bildenden Künste Nürnberg) — старейшая художественная академия Германии.

История

Нюрнбергская Академия изобразительных искусств была основана в 1662 году членом городского совета Йоахимом Нютцель фон Зюндербюлем, гравером Якобом фон Зандрартом и архитектором Элиасом фон Геделером. Первые занятия новой художественной школы проходили в доме фон Зандрата. В 1674 году академия переехала в здание бывшего францисканского монастыря, а в 1699 году в помещения монастыря святой Катарины. В это же время принимается решение о начале финансирования академии за счет городского бюджета.

В 1716 году директор Иоганн Прейслер основывает бесплатную художественную школу для детей ремесленников, ставшую через два года частью академии.

В начале XIX века академия переходит под государственное попечительство Королевства Баварии и с 1820 года именуется как «Королевская художественная школа». В 1818 году она была перенесена на территорию Нюрнбергской крепости, затем с 1835 располагалась в Ландауерском Доме двенадцати братьев и в 1897 году переехала в построенное специально для академии здание на Флашенхофштрассе.

В 1833 году Людвиг I понизил статус академии до школы художественного ремесла, что было связано с реализацией идеи «в Нюрнберге производство, а в Мюнхене искусство». Основным центром развития живописи, скульптуры и архитектуры в Баварии становится Мюнхенская академия художеств.

Вернуть статус академии удалось лишь в 1940 году, полное название стало звучать как «Академия изобразительных искусств города Имперских партийных съездов Нюрнберга». В 1943 году после разрушения здания на Флашенхофштрассе академия была эвакуирована в дворец-резиденцию в Эллинген.

После войны занятия проводились в Эллингене до 1954 года, когда академия смогла вернуться в Нюрнберг в построенные по проекту Зепа Руфа помещения в восточной части города на Бингштрассе. С 1985 года академия использует также помещения замка Лауф-ан-дер-Пегниц.

Известные выпускники

• Герберт Ахтернбуш
• Йозеф Эрнст Бандель
• Диего Бьянкони
• Отто Экман
• Юлиус Экстер
• Адольф Хеер
• Адольф фон Гильдебранд
• Лени Хофманн
• Карл-Хайнц Гофман
• Фридрих Август фон Каульбах
• Август фон Крелинг
• Вильгельм Лёйшнер
• Фриц Рёлль
• Август Иоганн Рёзель фон Розенгоф
• Антон Зайтц
• Хаг, Карл

Известные преподаватели

• Диего Бьянкони
• Герман Градль
• Лени Хофманн
• Иоганн Даниэль Прейслер
• Карл Рауп

Ссылки

• [www.adbk-nuernberg.de/ Сайт академии] (нем.)

Отрывок, характеризующий Академия изобразительных искусств (Нюрнберг)

– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.