Александровский, Юрий Анатольевич

Юрий Анатольевич Александровский
Дата рождения:	12 апреля 1936(1936-04-12) (88 лет)
Место рождения:	Москва
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	психиатрия
Место работы:	Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор, член-корреспондент РАМН (2007)
Альма-матер:	2-й Московский государственный медицинский институт
Награды и премии:

Ю́рий Анато́льевич Александро́вский (род. 12 апреля 1936, Москва) — советский и российский психиатр, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, член-корреспондент РАМН, руководитель отдела пограничной психиатрии Федерального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии им. В. П. Сербского.

Биография

Родился в Москве в семье известного советского психиатра и организатора психиатрической помощи профессора Анатолия Борисовича Александровского (1899—1961).

В 1959 годy окончил лечебный факультет 2-го МОЛГМИ и стал работать в научных подразделениях Московского НИИ психиатрии под руководством профессоров И. Г. Равкина, Л. Л. Рохлина, Г. Я. Авруцкого, специализируясь на вопросах, связанных с клинической фармакологией.

В 1964 годy защитил кандидатскую диссертацию на тему «Лечение шизофрении галоперидолом», а в 1972 году — докторскую, материалы которой были опубликованы в качестве самостоятельной монографиии «Клиническая фармакология транквилизаторов».

В 1985 году присвоено учёное звание профессора по специальности «психиатрия».

В 1978—1983 гг. возглавлял лабораторию клинической психофармакологии в НИИ фармакологии АМН СССР, занимаясь клиническими исследованиями новых психофармакологических препаратов. За разработку, изучение и внедрение отечественного бензодиазепинового транквилизатора феназепама в составе коллектива учёных был удостоен Государственной премии СССР за 1980 год.

С 1984 года работает во Всесоюзном НИИ общей и судебной психиатрии им. В. П. Сербского (в наст. время — Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В. П. Сербского) руководителем отдела пограничной психиатрии.

C 1984 по 2006 годы занимал пост заместителя директора по научной работе.

С 1986 года руководил проведением работ по оказанию психиатрической помощи пострадавшим в аварии на Чернобыльской АЭС и при других стихийных бедствиях и катастрофах, включая землетрясение в Армении в 1988 г. За эту деятельность в 1986 г. награждён Орденом Трудового Красного знамени. Входит в состав Главной медицинской комиссии по отбору и контролю за здоровьем космонавтов. В 1970-х—2000-х гг. состоял в Президиуме Правления Российского общества психиатров, с 2015 г. — член Правления. В течение многих лет входил в состав Фармкомитета РФ и Фармакологического совета Минздрава РФ.

Один из организаторов ежегодных национальных конгрессов «Человек и лекарство», организовывал многие научные съезды и конференции, был инициатором проведения и руководителем школ молодых психиатров.


Научная деятельность

Автор теории об «индивидуальном барьере психической адаптации» и его функциональной активности, реализующейся при участии иммунологических механизмов, что является теоретической основой для авторского понимания патогенеза состояний психической дезадаптации. Предложил концепцию «социально-стрессовых расстройств», развивающихся под влиянием неблагоприятных макросоциальных факторов . Автор более 300 научных публикаций, в том числе 27 монографий. Главный редактор и один из основных авторов «Энциклопедии психиатрии» (2003). Среди учеников Ю. А. Александровского 15 докторов и 35 кандидатов медицинских наук.

Основные публикации

Монографии

• Клиническая фармакология транквилизаторов. 1973.
• Системный подход и психиатрия. 1976.
• Состояния психической адаптации и их компенсация. 1976.
• Регуляция сна. 1983.
• Психофармакотерапия невротических расстройств. Экспериментально-теоретический и клинико-фармакологический анализ. 1987.
• Психогении в экстремальных условиях. 1991.
• Неврозы и перекисное окисление липидов. 1991.
• Современные средства и методы лечения нарушений сна. 1994.
• Расстройства сна. 1995.
• Психические расстройства в общемедицинской практике и их лечение. 2004.
• Посттравматическое стрессовое расстройство. 2015.

Руководства

• Неврозы и невротические реакции. 1971.
• Пограничная психиатрия. 2000.
• Руководство по социальной психиатрии. 2001.
• Психиатрия и психофармакотерапия. 2004.
• Психические расстройства в общемедицинской практике и их лечение. 2004.
• Пограничные психические расстройства: руководство для врачей. 1993, 1997, 2007.
• Пограничные психические расстройства: учебное пособие. 2000
• Психофармакотерапия пограничных психических расстройств. 2000.
• Психотропные средства: справочник практикующего врача. 2004.
• Психофармакотерапия: учебное пособие для студентов высших учебных заведений. 2005, 2008.
• Психические расстройства: диагностика и терапия в общемедицинской практике: краткое руководство. Гриф Минздравсоцразвития РФ. 2007.
• Краткий психиатрический словарь. 2008.
• Психиатрия. Национальное руководство. 2009.
• Предболезненные состояния и пограничные психические расстройства: этиология, патогенез, специфические и неспецифические симптомы, терапия. 2010.
• Страницы истории Российского общества психиатров. 2011.
• История отечественной психиатрии в 3 томах. 2013.
• Рациональная фармакотерапия в психиатрической практике: руководство для практикующих врачей. 2014.

Научно-популярные издания

• Человек побеждает безумие: записки психиатра. 1968.
• Познай и преодолей себя: наедине со всеми. 1992.
• Познание человека: о психиатрии и не только. 2015.
• Глазами психиатра (1—6 издания). 1985—2009.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-63155.ln-ru Александровский, Юрий Анатольевич] на официальном сайте РАН
• Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского
• [www.pharmateca.ru/ru/archive/article/6515 Ю. А. Александровский: «Психиатрия — прежде всего клиническая дисциплина». Фарматека; 2006: 7.]

Отрывок, характеризующий Александровский, Юрий Анатольевич

В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.