Алиса (картина Модильяни)

Амедео Модильяни

Алиса. ок. 1918

Alice

Холст, масло. 78,5 × 39 см

Государственный музей искусств, Копенгаген

К:Картины 1918 года

«Алиса» (итал. Alice) — картина итальянского художника Амедео Модильяни, написанная около 1918 года.

Амедео Модильяни написал более 300 портретов в период с 1915 по 1920 гг. «Алиса» — портрет девочки, которая сидит, одетая в голубое воскресное платье с золотым крестом на груди. Она смотрит прямо на зрителя своими большими миндалевидными глазами. Тёмные волосы, обрамляющие её лицо, падают на платье. Лицо девочки стилизовано под африканскую маску. С цветовой точки зрения полотно является простым, цветовая гамма варьируется от нюансов синего до терракоты, создающих контраст, дающий жизнь картине и не нарушающий общее впечатление классического молчания и гармонии.

Модильяни отдавал предпочтение удлинённым, вертикальным формам, которые явно прослеживаются в его скульптурах до Первой мировой войны и в портрете Алисы. Форма её головы похожа на яйцо, а шея на цилиндр. Удлинённый силуэт девочки ещё более подчёркивается вертикальным размером полотна. Неклассический идеал пропорций берёт начало в набросках Модильяни по работам маньериста Пармиджанино и таких мастеров итальянского Ренессанса, как Ботичелли.

В 1928 году картина была подарена датскому Государственному музею искусств, где она и находится в настоящее время. Инвентарный номер: KMSr145.

Литература

• Wayne, Kenneth. Modigliani and the artists of Montparnasse. — New York: Abrams, 2002. — С. 109.
• Nørgaard Larsen, Peter. SMK highlights: Statens Museum for Kunst. — Kbh.: Statens Museum for Kunst, 2005. — ISBN 87-90096-43-6.

Ссылки

• [130.226.236.38/smkweb/Vark.asp?ObjectId=6578 «Алиса» на сайте Государственного музея искусств] (датск.) (англ.)

Отрывок, характеризующий Алиса (картина Модильяни)

– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая: