Лисана, Анита
| Анита Лисана | |
| |
| Гражданство |  Чили
|
| Рост | 159 см |
| Рабочая рука | правая |
| Одиночный разряд | |
| Наивысшая позиция | 1 (1937) |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Уимблдон | 1/4 финала (1936, 1937) |
| США | победа (1937) |
| Парный разряд | |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Уимблдон | 1/4 финала (1938, 1947[1]) |
| Завершила выступления | |
Анита Лисана (исп. Anita Lizana, в замужестве Эллис, Ellis; 19 ноября 1915, Сантьяго — 21 августа 1994, Ферндаун, Великобритания) — чилийская теннисистка-любительница. Чемпионка США и первая ракетка мира в 1937 году.
Биография
Анита Лисана родилась в 1915 году в чилийской семье с богатыми теннисными традициями. Её дядя Аурелио Сантьяго был лучшим теннисистом-любителем Чили начала XX века, и лишь нехватка средств в эпоху, когда успешные выступления на турнирах никак не оплачивались, не позволила ему достичь существенных успехов на международной арене. Отец Аниты, Роберто, был теннисным тренером и работал в Немецком теннисном клубе в Кинта-Нормаль. Теннисным воспитанием девочки они оба занимались сообща[2].
Все братья Аниты также играли в теннис. Сама Анита, третий ребёнок в семье из шести, впервые взяла в руки ракетку в шесть лет. В 11 лет она приняла участие в своём первом любительском турнире, а в 1930 году уже выиграла взрослый чемпионат Чили, затем защищая этот титул ежегодно вплоть до 1934 года[2]. Маленькая чилийка, прозванная за свои габариты «Крыской» (исп. La Ratita[2]), демонстрировала добротную игру на задней линии и отличное движение по корту, а её сильнейшим оружием были обводящие и укороченные удары[3].
В 1935 году Лисане организовали поездку на соревнования в Европу, собрав для этой цели 120 тысяч песо, и в следующем году Анита выиграла свои первые европейские турниры, а на Уимблдоне дошла до четвертьфинала[2]. В четвертьфинале она уступила будущей чемпионке, посеянной под первым номером Хелен Джейкобс, причём вела со счётом 4:2, 30:0 в третьем, решающем сете[3]. В авторитетном рейтинге сильнейших теннисисток мира, составляемом ежегодно спортивными обозревателями газеты Daily Telegraph, Лисана по итогам 1936 года заняла восьмое место[3].
 Внешние видеофайлы
| |
|---|---|
| Фрагмент финала чемпионата США 1937 года (на сайте British Pathé) | |
|
|
[www.britishpathe.com/video/forest-hills-tennis-match/query/chile Анита Лисана - Ядвига Енджеёвская] |
В 1937 году Лисана второй год подряд дошла до четвертьфинала на Уимблдоне, а на чемпионате США преподнесла сенсацию, дойдя до финала и обыграв в нём со счётом 6-4, 6-2 польскую спортсменку Ядвигу Енджеёвскую. Это был первый в истории турнира женский финал, разыгранный между двумя иностранками[3], и первая в истории победа теннисистки из Латинской Америки на турнирах Большого шлема. Лисана стала второй зарубежной теннисисткой, победившей на чемпионате США, после ирландки Мейбл Кэхилл, становившейся чемпионкой в начале 1890-х годов[4]. По итогам года Лисана была поставлена в рейтинге Daily Telegraph на первое место, а по возвращении на родину удостоилась аудиенции у президента Артуро Алессандри[2].
В 1938 году Анита Лисана вышла замуж за шотландца Рональда Эллиса и переехала в Данди. По окончании этого сезона, ознаменованного выходом в четвертьфинал Уимблдонского турнира в женском парном разряде, она объявила о том, что прекращает выступления. В браке с Эллисом у неё родились три дочери. После Второй мировой войны Анита вернулась на корт, выиграв несколько местных турниров в смешанных парах с мужем и став чемпионкой Шотландии. В общей сложности она выиграла за время выступлений 17 турниров в одиночном разряде, два в женских парах и пять в миксте, завоевав титулы чемпионки Чили, Швеции и Шотландии. В 1966 году Анита ещё вышла на корт в рамках теннисного чемпионата Южной Америки, куда получила персональное приглашение от президента Чили Эдуардо Фрея Монтальвы[2].
Анита Лисана-Эллис скончалась в 1994 году от рака в Ферндауне (Англия). Её прах похоронен в Данди, рядом с могилой мужа[2].
Признание заслуг
В честь Аниты Лисаны назван теннисный комплекс, входящий в структуру Национального стадиона в Сантьяго и улица в городе Кокимбо[2].
Напишите отзыв о статье "Лисана, Анита"
Примечания
- ↑ [www.wimbledon.com/en_GB/scores/draws/archive/players/9809a79b-cb14-4f3c-b9dc-4396a0dc296a/index.html Результаты] в архиве Уимблдонского турнира (англ.)
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [web.archive.org/web/20060628220224/www.tenischile.com/biografias/biografia_anita_lizana.htm Анита Лисана] (исп.) на сайте Федерации тенниса Чили
- ↑ 1 2 3 4 Collins & Hollander, 1997.
- ↑ Bud Collins. [www.theage.com.au/news/tennis/cheelay-melbourne-park-echoes-to-a-new-fans-army/2007/01/25/1169594432657.html Chee-lay! Melbourne Park echoes to a new fans' army]. The Age (January 26, 2007). Проверено 4 апреля 2014.
Литература
- Lizana, Anita // Bud Collins' Tennis Encyclopedia / Bud Collins & Zander Hollander (Eds.). — Visible Ink Press, 1997. — P. 532. — ISBN 1-57859-007-8.
Ссылки
- [web.archive.org/web/20060628220224/www.tenischile.com/biografias/biografia_anita_lizana.htm Анита Лисана] (исп.) на сайте Федерации тенниса Чили
- [sites.google.com/site/worldwidetennisdatabase/Home/women-final-database-1 История участия в финалах] (англ.) в базе данных Worldwide Tennis Database (поиск по фамилии)
Отрывок, характеризующий Лисана, Анита
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
