Аптер, Яков Натанович
| Яков Натанович Аптер | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: | |
Яков Натанович Аптер (1899—1941) — советский художник-график.
Содержание
Биография
Яков Аптер родился в 1899 году в местечке Шпола Киевской губернии[1][2][3] (по другим данным — в городе Кременчуге)[4]. В 1915—1918 годах учился в Одесском художественном училище (1915—1918). В 1924—1929 годах учился в Москве во ВХУТЕМАСе-ВХУТЕИНе у В. А. Фаворского и К. Н. Истомина. Работал в издательствах Москвы. С 1932 года постоянно участвовал в художественных выставках как в СССР, так и за рубежом (Лондон, София, Нанкин, Брюссель)[1]. В 1930-х годах работал в литографии[2].
В 1930-х годах написал множество акварелей, рисунков, ксилографий и литографий («А. М. Горький среди колхозников», «Сидящая женщина», «Кремль», «Портрет художника В. А. Фаворского», «Пейзаж» и других)[1]. В графических сериях «Строительство Дворца съездов» и «Электросталь» отразил новую советскую действительность. Карандашные и угольные рисунки этих серий посвящены теме индустриализации страны, они наполнены яркостью и оптимизмом. Одной из наиболее эмоциональный работ является акварель «Наждачницы», в ней чередуются красный и оранжево-золотистый тона. Ряд работ Аптера посвящён советской армии («В лагерях») и истории революции («Июльские дни в Петрограде», «Вся власть Советам»). Создал множество портретов современников, пейзажей, буквиц. Среди портретных работ высоким мастерством исполнения выделяются портреты лётчика Молокова, французского художника Поля Синьяка и «Девочка на фоне коврика». Аптер является также автором серии карандашных портретов рабочих и инженеров[4].
После начала Великой Отечественной войны добровольно ушёл в народное ополчение. Погиб в декабре 1941 года в Битве за Москву[3][4][1].
Ксилографии Якова Аптера находятся в собрании Одесского художественного музея[4]. Ряд оттисков с его работ хранятся в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина[3].
Напишите отзыв о статье "Аптер, Яков Натанович"
Литература
Каталоги
- Выставка «Художники РСФСР за 15 лет». Живопись, графика, скульптура. Л., 1932, с. 23;
- Выставка «Художники РСФСР за 15 лет». Графика. М., 1934, с. 13;
- Московские художники — подшефному Горьковскому автомобильному заводу. М., 1935, с. 9;
- Выставка работ московских художников. М., 1936, с. 7;
- Выставка советской гравюры к 20-летию Великой Октябрьской социалистической революции М., 1937, с. 5;
- ВХВ «Индустрия социализма». М., 1939, с. 99, 127.
Периодика
- «Литературная газета»: 18.6.1934 (илл.); 22.10.1934 (илл.);
- «Московский художник» (МОСХ), 1957, № 9, с. 4 («Художники в Великой Отечественной войне»).
- «Искусство» (М.), 1965, № 5, с. 29.
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.rujen.ru/index.php/АПТЕР_Яков_Натанович Аптер Яков Натанович] // Российская еврейская энциклопедия. — М., 1994. — Т. 1.
- ↑ 1 2 [books.google.ru/books?id=LHUnAAAAMAAJ&q=Аптер,+Яков+Натанович&dq=Аптер,+Яков+Натанович&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjGl7eAzYPMAhUKhiwKHZzUCKkQ6AEILjAE Советская литография 1930-х годов в собрании Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина]. Сов. художник, 1988. С. 16
- ↑ 1 2 3 Художники народов СССР. Биобиблиографический словарь. Т. 1. — М: Искусство, 1970. С. 182
- ↑ 1 2 3 4 Шистер А. Яков Аптер. [О творчестве художника. 1899—1941]. Искусство, 1966, № 12, с. 45—46.
Отрывок, характеризующий Аптер, Яков Натанович
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
