Асандр (сын Филоты)

Асандр, сын Филоты (греч. Άσανδρoς) — македонский военачальник, сатрап.

Биография

В 334 году до н. э. царь Александр назначил Асандра сатрапом Лидии и прилегающих областей и оставил войско для обеспечения макодонского контроля над этими землями.

В начале 328 года до н. э. Асандр привёл к находившемуся в Бактрии Александру отряды греческих наёмников.

При разделе империи после смерти Александра в 323 году до н. э. Асандру в управление досталась Кария. С началом Первой войны диадохов он выступил на стороне противников Пердикки, однако был разбит его сторонниками. Пердикка постановил отобрать у Асандра Карию и передать ее Эвмену. Однако Асандру всё же удалось сохранить сатрапию за собой.

На съезде в Трипарадисе за Асандром было подтверждено право на владение Карией.

В 317 году до н. э., в то время как Антигон I был занят в Персии и Мидии, Асандр смог усилить свою влияние в Малой Азии. Асандр вошел в состав союза, образованного Птолемеем I и Кассандром и направленного против Антигона. От Птолемея Асандр получил 10 000 наёмников, также военная поддержка была оказана и Кассандром. В 315 году до н. э. против Асандра Антигон направил войско под предводительством своего племянника Птолемея, однако Асандр, поддерживаемый правителями Египта и Македонии, смог сохранить свою власть.

В 313 году до н. э. Антигон сумел подчинить Асандра и заставить его выдать своего брата Агафона в качестве заложника. Однако через несколько дней Асандр отступил от этого соглашения. Он смог спасти Агафона и направил послов к Птолемею и Селевку I за помощью. В ответ Антигон немедленно направил войска для завоевания Карии. После этого имя Асандра в источниках не упоминается.

Источники

• Арриан. Анабасис Александра (книга I, глава18; книга IV, глава 7)
• Диодор Сицилийский. Историческая библиотека (книга XVIII, глава 3.39; книга XIX, главы 62, 68 и 75)
• Квинт Курций Руф. История Александра Великого (книга X, глава 10)
• Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога (книга XIII, глава 4)

Отрывок, характеризующий Асандр (сын Филоты)

крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.