Абу Джафар ат-Тахави

Абу Джафар ат-Тахави араб. أبو جعفر الطحاوي‎
Имя при рождении:	Ахмад ибн Мухаммад аль-Азди аль-Хаджари аль-Мисри ат-Тахави
Род дея- тельности:	исламский богослов
Отец:	Мухаммад аль-Азди
Дети:	Абуль-Хасан Али ибн Джафар ат-Тахави
Школа, течение:	суннит, ханафит
Направление деятельности:	акида, история, фикх, хадисоведение
Учителя:	Исмаил аль-Музани
Труды, сочинения:	Список «Шарх маани аль-асар» «Шарх мушкил аль-асар» «Аль-акида ат-тахавийа» «Аш-шурут ас-сагир» «Сунан аш-Шафии» и др.

В Википедии есть статьи о других людях с куньей Абу Джафар, именем Ахмад и нисбами Азди и Мисри.

Абу Джафа́р Ахма́д ибн Муха́ммад ат-Тахави́ (араб. أبو جعفر أحمد بن محمدأبو جعفر الطحاوي‎; 843/853, Таха — 935) — известный мусульманский суннитский учёный, один из авторитетов ханафитского мазхаба. Также известен как Имам ат-Тахави (араб. الإمام الطحاوي‎).

Биография

Его полное имя: Абу Джафар Ахмад ибн Мухаммад аль-Азди аль-Хаджари аль-Мисри. Он рос в набожной и религиозно образованной семье. Отец его был знатоком арабской поэзии, а мать посещала уроки самого имама аш-Шафии. А его дядя — Исмаил ибн Яхъя аль-Музани был в числе ведущих последователей имама аш-Шафии и распространителем его мазхаба.

Ат-Тахави являлся современником многих известных учёных того периода, в том числе авторов авторитетных сборников хадисов, а также был передатчиком хадисов. Достигнув возраста двадцати лет, ат-Тахави оставляет шафиитский мазхаб и становится ханафитом. Когда Мухаммад ибн Ахмад аш-Шурути спросил его: «Почему ты отказался от мазхаба своего дяди и выбрал мазхаб Абу Ханифы?», он ответил: «Я видел, как мой дядя постоянно обращался к книгам Абу Ханифы, поэтому и я последовал его мазхабу».

Однако его приверженность мазхабу Абу Ханифы не делала его беспрекословным последователем и приверженцем таклида. Ибн Зулак передал слова сына ат-Тахави Абуль-Хасана Али ибн Джафара ат-Тахави о его отце:

Я слышал от своего отца, сказавшего, упомянув достоинства Абу Убейды бин Харбавейха и его знание фикха: "Мы спорили с ним по некоторым вопросам, и вот однажды, когда я ответил ему на один из них, он сказал мне, что это не соответствует мнению Абу Ханифы. Я ответил ему: «О казый, неужели я должен повторять все, что сказал Абу Ханифа?», и он сказал мне: «Я считал тебя всего лишь его слепым последователем». Я ответил: «Слепо следуют только фанатики», и он добавил: «Или тупицы». В дальнейшем это высказывание настолько распространилось в Египте, что превратилось в притчу, которую запомнили люди.

Ат-Тахави умер в Египте, в ночь на четверг в начале месяца Зуль-када и был похоронен на кладбище Бану Ашаас.

Слова других мусульманских учёных о нём

Абуль-Фарадж ибн аль-Джаузи в книге «аль-Мунтазам» (т. 6, стр. 250) говорит: «Он обладал проницательностью и умом, знанием фикха, был достойным доверия в передаче хадисов, красиво сложен, и все говорили о его достоинствах, правдивости, довольстве малым и скромности».

Ибн Касир в «Аль-Бидая ва-н-нихая» (т. 11, стр. 187) говорит о нём: «Факих ханафитского мазхаба, автор ряда полезных произведений, один из точнейших передатчиков хадисов, обладал исключительной памятью».

Ас-Суюти в «Табакат аль-хуффаз» (стр. 337) пишет: «Имам, авторитетный ученый и знаток хадисов, автор уникальных трудов, факих, подобных которому больше не было».

Библиография

Он написал ряд книг по исламскому вероучению, тафсиру, хадисам, фикху и истории. Историки упоминают более тридцати его трудов, среди которых были:

• «Шарх маани аль-асар» — «Комментарий к смыслам повествований»;
• «Шарх мушкил аль-асар» — «Комментарий к проблемам в повествованиях»;
• «Мухтасар ат-Тахави фи-ль-фикх аль-ханафи» — «Краткий сборник ат-Тахави по ханафитскому фикху»;
• «Сунан аш-Шафии», в котором ат-Тахави собрал все, что его дядя аль-Музани слышал от аш-Шафии в 252 г.х..
• «Аль-акида ат-тахавийа» — «Вероучение ат-Тахави», основа этого комментария, ставшей широко популярной и принятой последователями Сунны, несмотря на различия их мазхабов, и к которой был написан ряд комментариев и разъяснений.
• «Аш-шурут ас-сагир».

Ссылки

• [abuhanifa.ru/2011/05/biografiya_imama_at_tahawy/ Биография имама ат-Тахави] — сайт «Наследие Абу Ханифы».
• [www.islamdag.ru/lichnosti/7931 Биография имама Абу Джафара ат-Тахави] islamdag.ru 16 июня 2011

Отрывок, характеризующий Абу Джафар ат-Тахави

В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес: