Барак-хан

О правителе Чагатайского улуса см.: Борак-хан

Барак-хан
Хан Золотой Орды
1423 — 1426
Предшественник:	Улу-Мухаммед
Преемник:	Улу-Мухаммед
Хан Золотой Орды
1427 — 1428
Предшественник:	Улу-Мухаммед
Преемник:	Улу-Мухаммед
Смерть:	1429
Род:	чингизиды, тукатимуриды
Отец:	Койричак
Дети:	сыновья: Жанибек-хан, Мир-Сайид, Мир-Касим дочери: Саадат-бегим

Барак (каз. Барақ хан) (умер в 1428/1429) — хан Золотой Орды в 1423—1426 и 1427—1428 годах.

Биография

Барак-хан был царевичем, сын Койричака и внук Урус-хана. До 1419 года его деятельность неизвестна. После смерти мангыта Эдиге в начале 1419 года, бежал из Золотой Орды и появился при дворе Улугбека в Самарканде. Улугбек милостиво принял царевича и способствовал его планам по захвату власти в Государстве кочевых узбеков. Несмотря на помощь Улугбека, Барак был вновь разбит Улу-Мухаммедом и кочевал на окраинах Государства кочевых узбеков. 31 августа 1420 года разбил другого претендента на власть Кепека, сына Тохтамыша.

Согласно Р. Ю. Почекаеву, он пользовался поддержкой ногайского бия, сына Едигея Мансура. Барак разгромил Улу-Мухаммеда в 1421-22 году и провозгласил себя ханом, а Мансур стал при нем бекляри-беком. Мухаммед укрылся в Литве у Витовта. После этого против Барака выступил другой претендент на престол — Худайдат, который также в 1422 г. был разгромлен Бараком. В 1423 году Барак, разгромив Улу-Мухаммеда, захватил власть в Золотой Орде, провозгласив себя ханом.

Согласно Б. А. Ахмедову Барак в 1422-23 годах овладел большей частью Узбекской Орды, а в 1423-25 гг. Сараем и другими городами Золотой Орды.

После поражения разбитый Бараком Улу-Мухаммед бежал в Литву, после чего, заручившись поддержкой Витовта, в 1424 году вернулся в степи, овладев сначала Крымом, затем Хаджитарханом, а в 1426 отвоевав у Барака Сарай. Отступивший в Восточный Дешт Барак пытался поправить свои дела за счёт бывшего покровителя Улугбека. Он смог победить Улугбека, но тому помог отец Шахрух и Барак был разбит. Неудачи привели к разброду среди сторонников Барака, и тот, заподозрив Мансура в измене, казнил его в 1427 году. Барак сумел подчинить своих подданных и в 1427 году вновь захватил Сарай. Мухаммед сохранял власть в Булгарии и Хаджитархане. Сразу после этого Барака атаковал другой крымский царевич Давлет-Берди (его родственник, Хаджи Гирей, в 1449 году основал Крымское ханство), который смог захватить Сарай, но только на несколько дней, вернувшийся Барак разбил и, скорее всего, убил Девлет-Берди. Однако война с Девлет-Берди истощила силы Барака и он был окончательно изгнан на восток от Волги Мухаммедом. Царствовавший всего около пяти лет Барак был убит Гази и Наурусом, братьями Мансура, мстившими за его казнь, в Могулистане в 1428—1429 гг. (по другим данным, в 1427—1428 гг.)

Дети

Согласно «Муизз ал-ансаб» и «Нусрат-наме», у Барак-хана было три сына и одна дочь по имени Саадат-бегим; имена его сыновей: Мир-Сайид, Мир-Касим, Абу Сайд, «которого называют также и Джанибек». После ухода на восток от реки Итиль, потомки Барак хана уже никогда не вернутся в волжские города. Сын хана Жанибек хан и племянник Керей хан в 1456 году основали Казахское ханство.

Литература

• Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. [www.krotov.info/lib_sec/04_g/gre/grekov_00.htm Золотая Орда и её падение]. — М.—Л., 1950.
• Парунин А. В. [siberian-khanate.narod2.ru/publications/new10/ Политическая биография Барак-хана]
• Парунин А. В. [siberian-khanate.narod2.ru/publications/new7/ Смерть Барак-хана: опыт реконструкции]
• Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. — СПб.: «Евразия», 2010. — ISBN 978-5-918-52010-9
• Ахмедов Б. А. Государство кочевых узбеков. — М.: «Наука», 1965.
• [www.madenimura.kz/ru/culture-legacy/books/book/kazahstan-nacionalnaa-enciklopedia-1-tom?category=all&page=362 Барак-хан] // Казахстан. Национальная энциклопедия. — Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 2004. — Т. I. — ISBN 9965-9389-9-7.

Ссылки

• [rikonti-khalsivar.narod.ru/Sultanov03.htm НАЧАЛО КАЗАХСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ]

Отрывок, характеризующий Барак-хан

Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.