Батюшков, Дмитрий Николаевич

Дмитрий Николаевич Батюшков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Подольский губернатор
8 июля 1882 — 19 июля 1884
Предшественник:	Леонид Александрович Милорадович
Преемник:	Виктор Вильгельмович Валь
Екатеринославский губернатор
19 июля 1884 — 19 апреля 1890
Предшественник:	князь Василий Михайлович Долгоруков
Преемник:	Владимир Карлович Шлиппе
Гродненский губернатор
19 апреля 1890 — 6 марта 1899
Предшественник:	Александр Николаевич Потёмкин
Преемник:	Николай Александрович Добровольский
Рождение:	9 (21) августа 1828(1828-08-21) с. Кесьма (село)
Смерть:	10 (22) мая 1909(1909-05-22) (80 лет) Санкт-Петербург
Образование:	Московский университет
Награды:

Дмитрий Николаевич Батюшков (1828—1909) — русский государственный деятель, Подольский и Екатеринославский губернатор, тайный советник. Отец Фёдора Дмитриевича Батюшкова.

Биография

Родился в дворянской семье, в Тверской губернии, в селе Кесьма Весьегонского уезда. Родители: Николай Иванович Батюшков, троюродный брат поэта Константина Батюшкова и Вера Николаевна Дюклу.

Окончил физико-математический факультет Московского университета со степенью первого кандидата и в 1849 году вступил в службу в канцелярию Московского военного генерал-губернатора канцелярским чиновником. В 1855 году вступил штабс-капитаном в дружину № 18 государственного ополчения. В 1862 году определен младшим секретарем в московскую военную контору государственного банка, а через два года назначен директором этой конторы. В 1865 году перемещён в Государственный контроль и командирован в Казань для открытия Казанской контрольной палаты и управления ею. В 1866 году утверждён Весьегонским почётным мировым судьей. В 1872 году произведён в чин статского советника, в 1876 — действительного статского советника. В 1879 году назначен управляющим Санкт-Петербургской контрольной палатой.

В 1882 году назначен на должность губернатора Подольской губернии, а через два года перемещён на ту же должность в Екатеринославскую губернию. Деятельность Батюшкова в должности губернатора с 1884 по 1890 годы принесла значительные изменения в жизни Екатеринослава. Развитие промышленности и железных дорог в крае способствовало развитию культуры и образования. Благодаря энергичному содействию губернатора была открыта Мариинская женская гимназия. Была устроена городская библиотека, созданы благотворительное общество, общество попечения о женском образовании, комиссия народных чтений. Проценты с капитала Батюшкова, хранившегося в общественном городском банке, использовались на благотворительные цели.

Во время губернаторства Д. Н. Батюшкова состоялся первый день города: 9(22) мая 1887 года, в честь 100-летия города. Приурочен праздник был к моменту закладки Преображенского кафедрального собора. Состоялся торжественный молебен, массовые народные гуляния; состоялся роскошный бал во дворце Потёмкина. В Потёмкинском саду демонстрировали «фотографические картины» из жизни Екатерины II и основания Екатеринослава.

Жена, Екатерина Фёдоровна (урожд. Озерова, 1833—1909) также участвовала в делах благотворительности в Екатеринославе. Её заботами возводились здания и открывались учреждения, — дешёвые столовые и дома призрения, бесплатная женская школа. За заботу о нуждах города она была удостоена звания почётной гражданки Екатеринослава.

В 1890 году тайный советник Д. Н. Батюшков был назначен на должность губернатора Гродненской губернии. В 1892—1893 годах при поддержке губернатора прошли съезды врачей Гродненской губернии; создано общество врачей Гродненской губернии. В июле 1895 года состоялась закладка Свято-Владимирской Занеманской церкви-школы. Под патронатом Батюшкова было организовано в Гродно общество велосипедистов с уставом, значком и прокатным пунктом. За время правления Батюшкова значительно изменилась деятельность городской библиотеки, которая получала ежегодную правительственную субсидию; открылся кабинет для чтения.

В марте 1899 года Батюшков был переведён в Петербург; с марта 1899 года Дмитрий Николаевич Батюшков — почётный опекун и управляющий делами ведомства учреждений императрицы Марии. В 1902 году он — почётный член Благотворительного общества Великой княгини Ольги Александровны; в 1903—1909 годах Батюшков состоял председателем общества.

Похоронен, как и супруга, на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Сын — Фёдор Дмитриевич Батюшков.

Награды

• Орден Святого Владимира 2-й ст.;
• Орден Святого Владимира 3-й ст.;
• Орден Святой Анны 1-й ст.;
• Орден Святой Анны 2-й ст.;
• Орден Святого Станислава 1-й ст.
• Медаль «В память царствования Императора Николая I»;
• Медаль «В память коронации императора Александра III»;
• Медаль «За труды по первой всеобщей переписи населения».

Источники

• [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=694 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 632.

Ссылки

• [vesegonsk.ru/officials/blogs/blog_VG/dmitriy-nikolaevich-batyushkov/ Биография]

Отрывок, характеризующий Батюшков, Дмитрий Николаевич

– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.