Бахман (месяц)

Бахман (перс. بهمن‎, произн. [bæhmæn]) — одиннадцатый месяц иранского календаря, состоит из 30 дней и является вторым зимним месяцем. В григорианском календаре соответствует 21 января — 19 февраля.

В персидском языке имя месяца также перенесено на явления, характерные для этого времени года в Иране: подснежник и снежную лавину. В зороастрийском календаре, помимо этого, Бахману посвящён 2-й день каждого месяца. Месяцу соответствует знак зодиака Водолей.

Этимология

Большая часть месяцев в иранском календаре носят имена зороастрийских язат. Месяц Бахман происходит от авестийского Воху Мана, vohu- manah-, что означает «Благой Помысел». Воху Мана в зороастризме — божественное существо, приближенное к Ахура Мазде. Выступает как защитник человека и его животных.

События

• 12 бахмана 1357 (1 февраля 1979) — Прибытие Имама Хомейни в Иран

Праздники

• 22 бахмана (11 февраля) — День победы исламской революции в Иране (перс. پیروزی انقلاب)
• 29 бахмана (18 февраля) — Сепандармаз (зороастр.) женский день или день любви, когда поздравляют матерей и жен

Упоминание

Месяц упоминается в современном гимне Ирана, принятом в 1990 году:

Вверх над горизонтом взошло Солнце с Востока,

Свет в глазах Верующих в истину.

Месяц Бахман — сияние нашей Веры.

Твоё послание, о Имам, о Независимости и Свободе

отпечатано в наших душах.

(…)

Ссылки

• [calendar.ut.ac.ir/Fa/Tyear/Data/Full-1391.pdf Официальный календарь Ирана]  (перс.)

Отрывок, характеризующий Бахман (месяц)

– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.