Беклемишевы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Беклемишевы

Описание герба: см. текст >>>

Том и лист Общего гербовника:

IV, 36

Часть родословной книги:

VI

Подданство:
Великое княжество Московское
Царство Русское
Российская империя
Эта статья — о дворянском роде. О носителях фамилии см. Беклемишев.

Беклеми́шевы — российский дворянский род.





Происхождение

Согласно родословным легендам, происходит от «мужа честна» Льва Ивановича (по другим источникам Гавриила), якобы выехавшего «из Прус» на службу к московскому великому князю Василию I Дмитриевичу. По предположению П. Н. Петрова, в реальности родоначальник Беклемишевых был из новгородской знати. Его правнуком считается фактически живший при Василии I родоначальник Беклемишевых — Фёдор Елизарович, носивший прозвище «Беклемиш», что по-татарски значит «охраняющий, сторожащий» — как полагают, прозвище означало неповоротливого человека, словно закутанного в толстый зипун-беклемиш, который носили зимой сторожа[1].

История рода

Внуком Фёдора Беклемиша был Семён Васильевич Беклемишев, боярин Ивана III, воевода в Алексине в 1473 г., пытавшийся защищать этого городок от нашествия хана Золотой Орды Ахмата. Его брат Никита Васильевич Беклемишев ездил послом в Крым (1474—1475 гг.). Сын его, большой боярин Иван Никитич Беклемишев, видный дипломат, был прозван «Берсень» — «Крыжовник» (за острый язык). Он был в 1490 г. приставом при имперском после Делаторе, в 1492 был послом в Польше, в 1502 г. ездил послом в Крым к Менгли-Гирею. Входил в кружок Максима Грека. Его двор в Кремле примыкал к угловой башне Кремля (берег Москвы-реки у Васильевского спуска), получившей с того времени название «Беклемишевской» (иначе «Москворецкая»)

Впоследствии Берсень Беклемишев попал в опалу, был привлечен к делу Максима Грека, при чём всплыли его неодобрительные высказывания о великом князе, а также митрополите Данииле за позволение им развода Василия III с Соломонией Сабуровой. Он был казнен на льду Москвы-реки зимой 1525 г. Двор его в Кремле был при этом отписан на государя и превращен в пыточный двор [ruspeople.clow.ru/page/020.htm] [artclassic.edu.ru/catalog.asp?ob_no=%2015978].

Другой внук Фёдора Беклемиша, Фёдор Васильевич Беклемишев по прозвищу «Змий» стал родоначальником фамилии Змиевых.

В царствование Ивана Грозного Беклемишевы занимали видные посты: Иван Васильевич Беклемишев был воеводой в ряде походов 40-х — 50-х гг. (казанском 1544 г., шведском 1549 г., полоцком 1551 г.); Игнатий-Истома Игнатьевич Беклемишев был убит при взятии Казани (2 октября 1552), Леонтий Юрьевич Беклемишев был воеводой в Новгороде в 1569 г.

В XVII веке Беклемишевы занимают более низкое положение — они упоминаются в качестве судей и дьяков, в лучшем случае воевод в провинциальных городах. Всего к концу века (1699 год) отмечено 41 землевладелец-Беклемишев. Так, вторым судьей Судного приказа, затем воеводой в Сибири был Василий Михайлович Беклемишев Одинец, основатель особой ветви рода (умер в 1660 в Тобольске). Возможно, его братьями были Никифор, Никита и Алексей Михайловичи, бывшие соответственно воеводой в Астрахани, вторым судьей Судного приказа и воеводой в Туринске, затем Тюмени. Семён Назанович Беклемишев, черноярский воевода в 1667 г, был избит и изувечен казаками Степана Разина: «воровские казаки воеводу, Семена Беклемишева, ограбили без отстатку, руку ему, Семену, чеканом порубили и плетьми били». Жилец московский Василий Романович Беклемишев в 1667 г. привез царю Алексею Михайловичу текст Андрусовского договора с Польшей, за что получил землю и поместье в Козельском уезде. Его брат Василий Романович и сын их двоюродного брата Иван Данилович были стольниками в правление Софьи. Григорий Исаевич Беклемишев служил денщиком у Петра I. Петр Иванович Беклемишев был агентом (дипломатическим представителем низшего ранга) Петра I в Италии.

Ветви Беклемишевых

В XIX Беклемишевы были внесены в дворянские книги нескольких губерний.

Московская ветвь, в лице Щадриных-Беклемишевых, происходила от Александра Васильевича Беклемишева.

Ряд ветвей происходили от жившего на рубеже XV—XVI веков Игнатия Григорьевича Козла (сына Григория Васильевича Слезы, правнука Фёдора Беклемиша). В шестом колене от него происходили упомянутый жилец Василий Романович, правнуку которого, однако, не удалось доказать по Калужскому дворянскому собранию своих прав на дворянство.

Рязанская ветвь Беклемишевых, вела своё начало от Тимофея Борисовича Беклемишева, правнука Федора Григорьевича Беклемишева. Последний, живший в эпоху Смуты, в свою очередь приходился правнуком Игнатию Козлу. Его потомками были зарайские помещики Иван Беклемишев (ум. 1717) и Борис Иванович Беклемишев, от которого и произошли все рязанские Беклемишевы.

Владимирская ветвь от сына Тимофея Борисовича — Якова Тимофеевича и его потомков: секунд-майора Петра Яковлевича, Николая Петровича, Дмитрия и Петра Николаевичей, признанных дворянами по определению владимирского депутатского собрания 3 марта 1795 г.

Вологодская ветвь от Григория Тимофеевича Беклемишева и его потомков, вологодских помещиков: Степана Григорьевича (ум. 1631), Михаила Степановича, Матвея Михайловича (ум. 1698), Дмитрия Матвеевича. В шестом колене от него происходил Александр Васильевич, внесенный в 1795 г. в VI часть «Родословной книги» по определению Вологодского депутатского собрания; брат его, действительный статский советник Сергей Васильевич, имел сына Николая — историка, автора труда «Опыт повествования о России».

Калужская ветвь от следующих потомков Григория Тимофеевича: Федора Григорьевича, Матвея Федоровича, Андрея и Дмитрия Матвеевичей (Андрей Матвеевич был ротмистром рейтарского строя в 1678 г.), Федора и Кирилла Андреевичей. У Кирилла был сын Михаил Кириллович, помещик мещовский; сын последнего Илларион (род. 1746, вышел в отставку со званием секунд-майора в 1774; в 1804 г. внесен в родословную книгу по губернии). Сыновья Иллариона: Дормидонт, Дмитрий, Аркадий (шталмейстер, род 1798), Порфирий.

Нижегородская ветвь была записана в 1845 г. в родословную книгу по Горбатовскому уезду в лице поручика Михаила Александровича Беклемишева и его сыновей: Александра, Алексея, Василия.

Тверская ветвь от Ивана Титыча Беклемишева (начало XVII в.);

Саратовская ветвь от Ивана Фомича Беклемишева (начало XVI в.).

Женские представители рода

Из рода Беклемишевых была мать князя Д. М. Пожарского Ефросинья Федоровна и мать М. И. Кутузова Анна Илларионовна.

Представители рода в XX веке

Герб

Герб рода Беклемишевых представляет щит, разделенный надвое. От главы щита в голубом поле сияющее золотое солнце, а в нижней половине — в красном поле золотой коронованный лев, держащий в правой лапе поднятый меч.

Герб украшен дворянскою короною. В нашлемнике три страусовых пера. Щитодержцы — черные орлы. Намет лазуревый с золотом.

Напишите отзыв о статье "Беклемишевы"

Примечания

  1. ↑ [www.nazovite.ru/rus_lastnames/1382.html Беклемишев - Словарь Русских фамилий - Назовите.РУ - Справочник личных имен]

Ссылки

  • [ru.rodovid.org/wk/Род:Беклемишевы Род:Беклемишевы] на Родоводе

Отрывок, характеризующий Беклемишевы

– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Беклемишевы&oldid=79167046»