Бенкин, Владимир Самуилович
Поделись знанием:
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
| Владимир Самуилович Бенкин | |
 | |
| Личная информация | |
|---|---|
| Гражданство | |
| Специализация | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
18 сентября 2011 (82 года) |
| Место смерти | |
| Спортивная карьера |
1950—2011 |
Влади́мир Самуи́лович Бе́нкин (16 ноября 1928, Сызрань, Средневолжская область — 18 сентября 2011, Тольятти) — врач, альпинист, тренер[1].
Один из первых Тольяттинских альпинистов[2][3]. Мастер спорта СССР (1962), инструктор-методист 1-й категории[4] (с 1954 года). Врач-хирург высшей категории городской больницы № 1 (Тольятти).
С 1966 года — старший тренер сборов, экспедиций и команды участницы чемпионатов ЦС ДСО «Труд», СССР и России. Подготовил 11 мастеров спорта. Совершил более 250 различных восхождений. Личный спасательный жетон № 152[5]. Среди альпинистов известен как «папа»[6].
Биография
Родился 16 ноября 1928 года в Сызрани. Его родители были участниками гражданской войны. Отец — Бенкин Самуил Иосифович (1899—1937), Первый секретарь Ставропольского РК ВКП(б)[7] (1932—1933), окончил губсовпартшколу, в РККА (1919—1920), председатель Гомельского комитета Союза пищевиков (1921—1922), председатель Брянского городского комитета Союза химиков (1927—1928), старший инспектор биржи труда, работал в Оренбургской области, репрессирован. Приговорен: Военная Коллегия Верховного Суда СССР 29 января 1938 г. Приговор: ВМН Реабилитирован в мае 1957 года.[8]
Мать — Пацкина Дора Наумовна — начальник госпитальной базы, заведующая аптекой[9].
1938—1941 — Ярославль. После расстрела отца переезд к родственникам в Ярославль. Во время войны, при бомбёжках города, во время тушения зажигательных бомб на крышах[10], при взрыве получил контузию и переломы. Эвакуирован на дебаркадере по Волге в Ставрополь (ныне Тольятти).
1941—1946 — Ставрополь. Во время учёбы в школе работал на заготовке дров и сена.
1946—1951 — Ярославль. Обучение в Ярославском медицинском институте. Занимался гимнастикой и лыжным спортом. По ночам разгружал баржи[5].
1950 — Награждён путёвкой в альпинистский лагерь. Участвовал в спартакиаде народов Кавказа. Первая покоренная вершина «Казбек» и после этого заболел горами. В классификационном билете за 2 года: 15 вершин, 4 перевала. Получил значок альпинист СССР.
1952 — Ставрополь. Работал участковым врачом в зоне затопления Куйбышевгидрострой. Врач-хирург высшей категории городской больницы № 1 (Тольятти) — заведующий приёмным отделением.[11]. Работает до сих пор.
Март 1957 — Учился в школе инструкторов, по окончании присвоено звание инструктора альпинизма СССР. Этим же летом сборы на Памир. В составе экспедиции академии наук СССР под руководством Е. И. Тамма. С ледника Федченко шеститысячники в том числе пик Парижской Коммуны 6357 м в качестве руководителя[12]. После сборов, 26 сентября, в Ставрополе, был зарегистрирован брак Тамары Сергеевны и Владимира Самуиловича Бенкина[13].
1958 — Спортивный сбор Академия наук СССР, Безенги. Под руководством А. Гарф Бенкин осваивает новый район. Сделано несколько первопрохождений.
|
И вот мы с Мариной во Фрунзе, на улице Панфилова, 145. Это база альплагеря, где собираются обладатели путевок и ждут организованного отправления в горы. Здесь стоят брезентовые палатки, в каждой из которых по две кровати. Нам на двоих выделяют одно место, строго-настрого предупредив, чтобы мы вели себя тихо и не мешали нашему соседу, инструктору и мастеру спорта по альпинизму Владимиру Самуиловичу Бенкину из Куйбышева. Имя произносится с большим уважением. Я удивлен, что мы о нем не знаем. Робко заходим в палатку. На спинке кровати висит айсбайль — символ высокого спортивного уровня его обладателя, в моем представлении здорового, крепкого и сурового мужчины, обязательно с бородой. Марина уходит на рынок за фруктами, а я незаметно засыпаю. Просыпаюсь от ощущения чьего-то присутствия. Открыв глаза, вижу человека как раз такого, какого представлял: вот он, настоящий, суровый альпинист, мастер спорта. Боюсь даже пошевелиться. Но он, заметив мое пробуждение, вежливо произносит: — Здравствуйте, молодой человек. Потрясенный, поздоровавшись с ним, тихо-тихо выхожу из палатки».[3] | 
|
1975 год. Призёр чемпионата страны по альпинизму. Класс высотных восхождений. Восхождение на Хан-Тенгри по восточному контрфорсу Северной стены. Команда Тольяттинского городского спорткомитета: В. Бенкин , Ю. Казаев, Б. Маврин, А. Пшеничников, А. Стацкий, О. Шаров.[14].
1978 год. Чемпионат СССР по классу технически сложных восхождений, 2-е место Восхождение на вершину Кирпич по ЮВ стене. Команда ЦС ДСО «Труд», тренер Бенкин В., Шаров О., Борзов Ю.[15]
- 1961—1985 — председатель секции альпинизма Куйбышевского обл. совета ДСО «Труд».[16]
- 1966—1970 — председатель Куйбышевской областной Федерации альпинизма.
- 1985—1986 — председатель Центральной секции ДСО «Труд».
- 1988—1991 — старший тренер Тольяттинского филиал альпинистского клуба «Вертикаль».
- 1994—2011 — ст. тренер альпинистского клуба «Ушба» (Тольятти).
- 2011 — преподаватель Центра подготовки промышленных альпинистов[17].
28 ноября 2009 года в доме Рерих (Тольятти) прошла презентация книги авторов «Вселенная папы Бенкина» посвященная его 80-летию.[2][18]
До последних лет жизни ездил в горы[19], увлекается горными лыжами[20].Побывал на горнолыжных склонах России, Польши, Чехословакии, Швейцарии, Австрии[6].
Эталонные маршруты
- Чёрная Незнакомка по Юго-восточному ребру, 4Б к/тр, (Г. Леонтьев, В. Бенкин, Г. Косенков, В. Овсянников, 11—13 августа 1965 года)[21].
- Айлама по Правому ребру Южного контрфорса Западного гребня, 5А к/тр (В. Бенкин, В. Бочков, Г. Джапаридзе, Г. Леонтьев, 20—25 июля 1966 года)[21]
- Ушгули Южная по Северо-восточному гребню, 2Б к/тр (И. Бакрадзе, И. Бакрадзе, В. Бенкин, Н. Гришков, И. Кудинов, 15 июля 1965 года)[21]
- Шхара Южная по Восточному ребру, 5А к/тр (А. Наумов, В. Бенкин, Н. Гришков, И. Кудинов, 20—22 июля 1965 г.)[21]
- Траверс Западной и Восточной вершин пика Урал с подъёмом на Западную по Западной стене — 5А к/тр (В. Рязанов, В. Бенкин, А. Рябухин, В. Самохвалов и В. Чернов — 17 июля 1961 г.)[22].
- Архимед с северо-запада по кулуару — 3А к/тр (В. Рязанов, В. Бенкин, А Рябухин, В. Самохвалов и В. Чернов — 8 июля 1961 года.[22]
- Миссестау по Восточной стене — 5А к/тр (Б. Гарф, В. Бенкин, Ю. Добрынин, Ю. Смирнов, Ю. Спиридонов и В. Шахвалов — 4 августа 1958 года)[22]
Семья
- Жена — Тамара Сергеевна Бенкина.
- Сын — Игорь Владимирович Бенкин (2 марта 1958, Тольятти — 15 августа 1996, Чогори). Мастер спорта СССР (1989), мастер спорта СССР международного класса (1993). Призёр чемпионатов СССР и России[1]. Один из двух российский альпинистов, впервые взошедших на вершину К-2 (Чогори) с севера. Погиб при спуске с этой вершины[23].
- Дочь — Елена Владимировна Бенкина.
- Двое внуков — Александр и Владимир.
Напишите отзыв о статье "Бенкин, Владимир Самуилович"
Примечания
- ↑ 1 2 Захаров П. П., Мартынов А. И., Жемчужников Ю. А. Альпинизм. Энциклопедический словарь. — М.: ТВТ Дивизион, 2006. — С. 744. — ISBN 5-98724-030-1.
- ↑ 1 2 [www.vdmst.ru/05-12-2009/12684 Газета «Городские Ведомости» (№ 137 (1052) от 5 декабря 2009 года). Вселенная папы Бенкина]
- ↑ 1 2 Душарин И. Т. По струне через бездну. — М.: Внешторгиздат, 2007. — С. 352.
- ↑ [www.alpfederation.ru/climber/instructors/ Сайт Федерации Альпинизма России. Список инструкторов.]
- ↑ 1 2 [www.vgora.ru/benkinv.htm Сайт «Верблюд-гора». Жизненные Вехи Владимира Бенкина]
- ↑ 1 2 Кравцова О., Савинич В., Маврин Б., Бенкина Т. и др. [file.tlt.ru/download.php?file=fb6b6ae8bfd0626b25ca9123b5b449e1 Вселенная папы Бенкина]. — Тольятти: Проект «Восхождение» Дома Рерихов, 2008. — С. 96.
- ↑ [www.tgl.ru/history/p/benkin-samuil-iosifovich-pervyy-sekretar-stavropolskogo-rk-vkpb-v-1931-1933/ Бенкин Самуил Иосифович, первый секретарь Ставропольского РК ВКПб в 1931—1933]
- ↑ [lists.memo.ru/d4/f167.htm Жертвы политического террора в СССР.]
- ↑ [medlan.samara.ru/structure/togliatti/depart.shtml История медицины Ставрополя-Тольятти]
- ↑ Алексеев А. А., Строганов Ю. В. и др. Сборник статей. [www.alpklubspb.ru/ass/a329.htm Альпинисты Северной столицы. Антология альпинизма в России и за рубежом. Книга 7]. — Санкт-Петербург: Клуб альпинистов «Санкт-Петербург» — ООО «Аскорт», 2007. — С. 320.
- ↑ [web.archive.org/web/20101123230819/www.hospital1.ru/medgazeta.pdf Медицинская газета 25.05.2007]
- ↑ [citadel.bstu.by/metod/spalp/index4.html Высокогорные районы СССР (статья на сайте ГТД «Цитадель»)]
- ↑ [www.tlttimes.ru/news.php/~/news=195453/data=/ Один из старейших хирургов Тольятти отметил «золотую свадьбу».]
- ↑ Рототаев П. С. К вершинам. Хроника советского альпинизма. — М.: «Физкультура и спорт», 1977. — 272 с.
- ↑ [www.alpklubspb.ru/priz/1978-1.htm Альпинисты Северной Столицы]
- ↑ [sport.mstmp.ru/federaciya/2568/ Министерство спорта, туризма и молодежной политики Самарской области]
- ↑ [ushbapro.blogspot.com/p/blog-page.html Преподаватели центра подготовки промышленных альпинистов]
- ↑ [sbochkarev.livejournal.com/1031.html Фото-отчет с презентации книги «Вселенная папы Бенкина»]
- ↑ [guruleva.livejournal.com/44984.html Безенги 2009. Обалдеваем от гор и знаниями.]
- ↑ [info.samara.ru/press/41/04.03.2008/124196 Бардов и горнолыжников объединили Жигули.]
- ↑ 1 2 3 4 Наумов А. Ф. [www.skitalets.ru/books/svanetia_naumov/ Горы Сванетии]. — М.: «Физкультура и спорт», 1985. — С. 240.
- ↑ 1 2 3 Наумов А. Ф. [prielbrusie.narod.ru/library/bezengi/index.html Центральный кавказ. Район Безенги]. — М.: Издательство “Физкультура и спорт”, 1967.
- ↑ [www.russianclimb.com/k2/1996_k2.html Сергей Пензов. Российская экспедиция 1996 года по северному ребру на вторую вершина мира под названием К2 или Чогори (8611 метров)]
Литература, ссылки
- [www.vgora.ru/benkinv.htm Жизненные Вехи Владимира Бенкина]
- [www.tgl.ru/tgl/meria/arxiv/detal.htm?id=10246038@cmsArticle Первые секретари укома, райкома, горкома, ВКПБ-КПСС Ставрополя-Тольятти]
- [www.taom.ru/alpine/k2/russian/home.html Тольятти-К2-Русский проект]
- [www.hospital1.ru/str2.php Сайт городской клинической больницы № 1 Тольятти]
- [www.soumgan.com/srt/click/count.php?go=smo3 Захаров П. П., Мартынов А. И., Жемчужников Ю. А. Альпинизм. Энциклопедический словарь]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Бенкин, Владимир Самуилович
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
