Благовещенская башня
Координаты: 55°44′55″ с. ш. 37°36′55″ в. д. / 55.748722° с. ш. 37.615192° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.748722&mlon=37.615192&zoom=14 (O)] (Я)
| Благовещенская башня | |
|---|---|
 Вид на башню с Софийской набережной | |
| Местоположение | Москва |
| Кремль | Московский Кремль |
| Год постройки | 1480-е |
| Форма основания башни | Четверик |
| Высота башни | 30,7 метра, с флюгером 32,45 метра |
| |
Благовещенская башня — башня стены Московского Кремля. Расположена в южной части кремлёвской стены, проходящей вдоль Москвы-реки, между Водовзводной и Тайницкой башнями. Название связано с иконой Благовещения, которая, по преданию, чудесным образом проявилась на северной стене башни в царствование Иоанна Грозного. [1].
Башня была построена предположительно в 1487—1488 годах; в 1680-х годах над основным четвериком надстроен каменный четырёхгранный шатёр с декоративной дозорной вышкой[2].
Нижний четверик башни завершается машикулями, площадкой для обороны и парапетом. Внутреннее пространство нижнего четверика имеет форму неправильного четырёхугольника и перекрыто сомкнутым сводом. Средний арочный четверик с широкими окнами отделён от шатра плоским перекрытием. Такие же плоские перекрытия разделяют ярусы внутри шатра. В старину в башне существовал также подземный этаж, ныне полузасыпанный. Существует предположение, что нижняя часть башни это остаток от белокаменного Кремля 1367 года[2].
В 1731 году к башне была пристроена церковь Благовещения по проекту архитектора Г. Шеделя. При этом дозорная вышка башни была переделана в колокольню с семью колоколами, а флюгер заменён крестом. Башня была отреставрирована в 1866 году. С 1891—1892 годов Благовещенская башня использовалась как придел церкви, при этом бойницы были растёсаны в большие окна[2].
В 1932—1933 годах при реставрации башни архитектором Н. Д. Виноградовым Благовещенская церковь была разобрана, растёсанные бойницы на фасадах сужены, крест заменён флюгером[2].
Около Благовещенской башни (со стороны Водовзводной башни) в стене Кремля до 1831 года существовали так называемые Портомойные ворота, через которые выходили на берег Москвы-реки к Портомойному плоту для стирки «портов» — белья. Остатки этих ныне заложенных ворот заметны с внутренней стороны кремлёвской стены[2].
При Иване Грозном в Благовещенской башне помещалась тюрьма.
Напишите отзыв о статье "Благовещенская башня"
Примечания
- ↑ Есипов, 1892, с. 4.
- ↑ 1 2 3 4 5 Памятники архитектуры, 1983, с. 308.
Литература
- Есипов Г. В. Церковь Благовещения, что на Житном дворе. — М.: Типография Вильде, 1892. — 32 с.
- Либсон В. Я., Домшлак М. И., Аренкова Ю. И. и др. Кремль. Китай-город. Центральные площади // Памятники архитектуры Москвы. — М.: Искусство, 1983. — С. 308. — 504 с. — 25 000 экз.
| ||||||||
|
Это заготовка статьи о Москве. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Благовещенская башня
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
