Бландов, Николай Иванович
| Бландов Николай Иванович | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: |
Иван Михайлович |
| Мать: |
Екатерина Матвеевна |
Николай Иванович Бландов (1845 — 6 апреля 1917) — кадровый офицер российского флота. По «Памятной книжке Санкт-Петербургской губернии» на 1874 год — капитан-лейтенант Николай Иванович Бландов — почетный мировой судья Гдовского уезда. Позже стал известным русским купцом и промышленником.
Содержание
Биография
Родился в 1845 году в семье Ивана Михайловича и Екатерины Матвеевны фон Бландов, в семье было пятеро детей — Александр, Николай, Владимир, Вера и Варвара. После смерти Николая Васильевича Семевского (1786—1848), усадьбу Вейно Гдовского уезда Санкт–Петербургской губернии (в настоящее время в Гдовском районе Псковской области) приобретает надворный советник Иван Михайлович фон Бландов[1].
Карьера флотского лейтенанта Ивана Михайловича Бландова — в 1822 году командира шхуны «Опыт» Балтийского флота, до 1827 года служившего адъютантом при морском министре, а позднее смотрителем судоходства, вышедшего в отставку капитан-лейтенантом, — сыграла свою роль в жизни его сыновей Николая и Владимира: они были определены на казённый счёт в Морской кадетский корпус и стали морскими офицерами
В 1872 году В. И. Бландов основал «Торговый дом В. Бландова». В 1875 году к его деятельности присоединился также уволившийся из военно-морского флота старший брат Николай.
В 1879 году братья Бландовы входили в комиссию по проведению второй московской выставке молока и молочных произведений в Манеже.
Братья Бландовы[2] поселились в Москве на Тверской улице, открыв там лавку по продаже сыров и молочных продуктов. Став купцами второй гильдии, они накопили денег, и в 1883 году создали первое торгово-промышленное товарищество «Братья В. и Н. Бландовы» (позже, после смерти в 1906 году В. И. Бландова — «Н. И. Бландов и Ко»). Правление Товарищества помещалось в Лубянском проезде у Ильинских ворот в собственном доме В. И. Бландова на первом этаже (второй этаж был жилой). До учреждения Товарищества на паях, там помещалась контора братьев Бландовых. Особняк, выстроенный в 1896 году, имел громадные подвалы для хранения масла и сыра.
К 1890 году Бландовым принадлежали 25 сыроваренных заводов в шести губерниях. Только в Москве братья открыли 59 магазинов молочных продуктов. По России действовали 12 отделений фирмы. Было налажено изготовление малых маслодельных заводов и принадлежностей для молочного производства. Бландовы кредитами, специальной литературой и техническими рекомендациями поддерживали предприимчивых людей, способствуя развития молочной отрасли в России[3]. Фирма Бландовых в 90-х годах называлась: «Торговый дом бр. В. и Н. Бландовых, склад артельных сыроварен».
Братья Бландовы постоянно расширяли своё дело по всей России. С развитием молочной промышленности и маслоделия в Сибири контора торгового дома в 1897 году была открыта в Кургане, а затем в Барнауле.
Братья Бландовы наладили сборку из импортного оборудования мини-маслодельных заводов, они кредитовали перспективных деловых людей для покупки технологий, оборудования и открытия собственных фирм. Всю технологическую и рекламную литературу, сметы, производственные рекомендации раздавали бесплатно. Наряду с этим Бландовы скупали масло у артельщиков и отлаживали его экспорт. В Курганском и Ишимском уездах Тобольской губернии Бландовы открыли восемь подобных заводов: в 1898 г. в Ильинской волости, который перерабатывал молока 5 тыс. пудов в год, в Уктузской волости (7 тыс. пудов), в 1896 г. в Белозерской (33 тыс. пудов) и Брылинской волостях, в 1896 г. в Иковской волости (20 тыс. пудов), в селе Бузан Иковской волости (13 тыс. пудов), в 1897 г. в Тебенякской волости (37 тыс. пудов), в Усть-Суерской волости (32 142 пуда). Управляющим этих заводов был Александр Петрович Шатаев[2].
Значительная часть продукции сибирских производителей направлялась на экспорт. Организованный в том же 1897 году в Кургане 1-й Тобольский отдел Императорского Московского общества сельского хозяйства занимался обеспечением бесперебойной доставки скоропортящихся продуктов в порты Балтики[4]. Рассчитывая на авторитет Н. В. Верещагина и В. И. Бландова, отдел частным образом просил их ходатайствовать перед Министерством путей сообщения об увеличении числа еженедельных «масляных» поездов. С целью совершенствовании железнодорожных и морских перевозок в 1899 году было утверждено «Соглашение о северном заморском международном сообщении» с участием железных дорог и пароходных обществ. На Съезде сельских хозяев и маслоделов В. И. Бландов, как бывший моряк, был включён в число уполномоченных представлять интересы поставщиков в государственных учреждениях.
В 1903 году Бландов построил первый в России молочный завод, который располагался на Новослободской улице. Были ещё колбасная и макаронная фабрики, выпускавшие знаменитую «Московскую» колбасу и макароны «Знатные» — эта торговая марка сохранилась до сих пор. Их молочная «империя» раскинулась по всей европейской России, достигнув Сибири и Кавказа.
В начале ХХ века Бландовы обосновались в Кисловодске, где приобрели усадьбы с постройками на Базарной площади и вскоре возвели на них новые дома с магазинами. Они создали несколько небольших сыроварен и крупное хранилище сыров. В документах 1911 года братья Владимир и Николай Бландовы значатся среди домовладельцев, проживавших на Соборной площади и желавших подсоединиться к канализационному коллектору кисловодской группы[5].
К 1914 году, когда была приобретена Московская макаронная фабрика, управление делами в Торговом доме «Н. И. Бландов и Ко» фактически перешло к экономисту Н. Ф. Блажину[6].
Николай Иванович Бландов скончался в Москве 4 апреля 1917 года в возрасте семидесяти четырех лет[7].
Общественная деятельность
Николай Иванович Бландов был казначеем правления Императорского общества для содействия русскому торговому мореходству.[8] Бландов был также президентом Московского общества сельского хозяйства, председателем Московской яично-масляной биржи, почётным мировым судьёй и гласным Подольского уезда Московской губернии. Около 10 лет он был депутатом от дворянства Московского уезда. Кроме этого, он являлся активным членом многих просветительских и благотворительных учреждений Москвы, проявлял постоянную заботу о сибирской школе маслоделия, где Бландовы очень много сделали для подъёма новой волны предпринимательства в дореволюционной России.
Николай Иванович был автором ряда статей:
- «К вывозу масла за границу» (1897),
- «Датское масло на английском рынке» (1898),
- «Упорядочивание вывоза масла в Северном заморском сообщении» (1900),
- «К вопросу об исследовании маслоделия» (1901),
- «По поводу предыдущего. К вопросу о нуждах сибирского маслоделия» (1902),
- «О фальсификации русского топленого масла» (1903).
Интересные факты
- Братья Бландовы, обосновавшись в Кисловодске в начале 1900-х годов, приобрели старые усадьбы с постройками на Базарной плотили и вскоре возвели на них новые дома с магазинами. В них торговали не только молочными изделиями, но и другими продуктами питания, в частности, колбасами. Нa курорте и в его окрестностях Бландовы постепенно создали дюжину небольших сыроварен и крупное хранилище сыров. Управляющим кисловодским хозяйством был выбран местный житель — Александр Васильевич Васильев.
- На предприятии Бландовых работала Сахарова, Ирина Тимофеевна, которая по их заданию, посетив поместье богатого карачаевского узденя Бекмурзы Байчорова[9], привезла из Кисловодска кефирные грибки, и Бландовы первыми наладили производство кефира в Москве.[10]
- В советское время (в середине 1920-х годов) основное молочное производство Бландовых на Новослободской улице в Москве было национализировано и переименовано в Московский соевый завод № 1, который выпускал соевое молоко (применялось для выработки сгущенного молока и какао), десертные соусы «Кабул» и «Восток», белковую халву и сырки, дезодорированную соевую муку. В апреле 1942 года это предприятие получило новое название — Московский завод пищевых концентратов и сои № 3, а с 1953 года завод стал именоваться Московским заводом пищевых концентратов № 3.
- Владимир Иванович Бландов был хорошо знаком с Н. В. Верещагиным — старшим братом художника В. В. Верещагина.[11]
- Внук Николая Бландова — Рождественский, Игнатий Дмитриевич — стал советским поэтом.
Награды
За превосходное качество многих видов продукции:
Напишите отзыв о статье "Бландов, Николай Иванович"
Примечания
- ↑ [www.gdovuezd.ru/usadba-blandovi.html Усадьба Бландовых]
- ↑ 1 2 [www.moloprom.ru/reader/newspapermilkcontent/?year=2006&month=2&artid=1053 Братья Бландовы]
- ↑ Исторические даты торгово-промышленного мира России. 2010 — М.: Общество купцов и промышленников, 2010, 240 с. ISBN 978-5-98889-031-7
- ↑ [docviewer.yandex.ru/?url=ya-serp%3A%2F%2Fpav.wmsite.ru%2Fftpgetfile.php%3Fid%3D47&c=55a0b3230fff&page=2 Союз Сибирских маслодельных артелей]
- ↑ [www.kmvline.ru/arch_kislovodsk/71.php Дача братьев Бландовых]
- ↑ [il-ducess.livejournal.com/236346.html Прогулки по Старой Москве и не только]
- ↑ [www.booksite.ru/fulltext/ver/2.htm Николай Верещагин. На благо России. – Вологда: Вологжанин, 2009. – 139 с. ]
- ↑ [az.lib.ru/s/shuljatikow_w_m/text_0040.shtml Двадцать второй Протокол заседания Правления 25 ноября 1893 года] // Известия Императорского Общества для Содействия Русскому Торговому Мореходству. — М.: Тип. А. Н. Мамонтова, 1894. — Вып. 47 : Протоколы заседаний правления и Общего собрания за 1893 год. — С. 110-112.
- ↑ Бутрин Дмитрий Общество в шести молочных бутылках. — 2014.
- ↑ [www.omoloke.com/node/295 Кефир. История, похожая на сказку]
- ↑ [www.booksite.ru/fulltext/zub/ovy/007/1.htm Н. В. Лукина. Вологодские дворяне Зубовы]
Ссылки
- [www.gdovuezd.ru/usadba-blandovi.html Усадьба Бландовых]
- [magazines.russ.ru/din/2010/5/ro3-pr.html Лидия Рождественская, «Нет мне ответа»]
Отрывок, характеризующий Бландов, Николай Иванович
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
