Бокаччино, Бокаччо

Бокаччо Бокаччино

Бокаччо Бокаччино (итал. Boccaccio Boccaccino; 1468, Феррара — 1525, Кремона) — итальянский художник эпохи Возрождения.

Биография

Жизнь и творчество Бокаччо Бокаччино отображены в известном сочинении Джорджо Вазари «Жизнеописания знаменитых художников, скульпторов и архитекторов». Художник изучал живопись в Ферраре под руководством Доменико Панетти. Затем работал в разных городах Италии — прежде всего в Венеции, Ферраре и дольше всего в Кремоне, где основал художественную школу и преподавал; учеником его в ней был Бенвенуто Тизи (Гарофало).

Наиболее известными работами Бокаччо Бокаччино являются фрески его кисти в кафедральном соборе Кремоны (1509—1529) — «Рождество Богородицы», и другие эпизоды из её жизни. Большой выразительностью, яркостью красок, мастерством композиции и гармоничностью пейзажа отличаются его «Свадьба св. Екатерины», «Мадонна с младенцем и четверо святых» (Венеция, собор св. Джулиано), «Мадонна и двое святых» (Кремона, церковь св. Кирило), «Святое семейство» (Париж, Лувр).

Сын Бокаччо Бокаччино, Камилло Бокаччино (1501—1546) также был художником в Кремоне и учился мастерству у своего отца.

Работы Бокаччо Бокаччино демонстрируются во многих крупнейших картинных галереях и музеях Европы и Америки — Лондона, Парижа, Нью-Йорка, Бирмингема, Будапешта, Бостона, Милуоки, Венеции, Бухареста, Майами и др.

Галерея

• Muchacha Gitana.jpg

  Портрет молодой цыганки

• Boccaccio Boccaccino Virgen con niño 1510 Lowe Art Museum Miami.jpg

  Мадонна с младенцем (1510)

• Boccaccino1.jpg

  Мадонна с младенцем

• Virsaint.jpg

  Мадонна со святыми

• Boccaccino Virgin and Child.jpg

  Мадонна с младенцем

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Бокаччо Бокаччино

Отрывок, характеризующий Бокаччино, Бокаччо

«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.