Болотов, Андрей Филиппович

Андрей Филиппович Болотов
Полковник Болотов, июнь 1943 года
Дата рождения	1901(1901)
Место рождения	Климово, Пудожский уезд, Российская империя
Дата смерти	9 августа 1943(1943-08-09)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1942-1944
Звание
Часть	360-я стрелковая дивизия 88-я стрелковая дивизия (2-го формирования)
Сражения/войны	Великая Отечественная война Смоленская стратегическая наступательная операция
Награды и премии

Андре́й Фили́ппович Бо́лотов (1901—1943) — советский офицер, полковник, участник Великой Отечественной войны.

Биография

Родился в 1901 году. Русский.

Член ВКП(б) с 1918 года. Состоял в партизанском отряде Кобзы и Калинина. В РККА с 1919 года. Воевал против войск барона Врангеля.

В 1929 году участвовал в вооружённом конфликте на КВЖД. Поступил в Военную академию имени М. В. Фрунзе, окончил её в 1938 году.

В боях Великой Отечественной войны с её начала. В январе 1942 года как кадровый военный назначен на должность командира 360-й стрелковой дивизии.

29 апреля 1943 года полковник Болотов назначен на должность командира только что сформированной 88-й стрелковой дивизии. На этой должности он показал отличные командирские способности, неоднократно проявлял отвагу и мужество. Среди личного состава комдив пользовался непререкаемым авторитетом. Часто бывая на переднем крае обороны в частях, он знал многих солдат по имени. В период Смоленской наступательной операции 88-я стрелковая дивизия отличалась высокой боеспособностью.

Из представления к ордену Красного Знамени:

Во время августовских боёв 1942 года умело и правильно увязывал вопросы взаимодействия с родами войск. Благодаря своей опытности и умелой организацией своих частей, успешно выполнил поставленные задачи Военного Совета Армии. Его дивизия с боем захватила 22 населённых пункта.

— [podvignaroda.ru/ Наградной лист] в электронном банке документов «Подвиг Народа»

2 августа 1943 года, в ходе подготовки к новому наступлению, дивизия сдала свой участок другому соединению и совершила марш с левого на правое крыло армии, в район села Капыревщина. 8 августа, преодолевая оборонительные рубежи противника, дивизия ведет наступление в район деревень Яново и Рыбки на реке Ведоса.

9 августа полковник Болотов и работник штаба дивизии капитан Чагин направились на наблюдательный пункт для управления боем. В разгар боя сразу несколько танков открыли огонь по блиндажу, где находились комдив и его помощник. Один из снарядов попал прямо в укрытие, офицеры погибли.

Полковник Болотов был посмертно награждён Орденом Отечественной войны I степени. Из представления к награде:

Полковник Болотов будучи командиром дивизии показал себя, как боевой офицер, находясь в обороне хорошо организовал систему огня, взаимодействие пехоты с артиллерией, грамотно расположил инженерные заграждения. Оборона его дивизии была построена лучше, чем в остальных дивизиях корпуса.

Сам полковник Болотов в бою всегда находился на ответственных боевых участках — его всегда неудержимо тянуло вперёд, так он воспитывал и учил свой офицерский и рядовой состав дивизии. При наступательной операции полковник Болотов также находился впереди на ответственных участках, откуда руководил боем. Его дивизия дралась во всех боях лучше, чем остальные дивизии корпуса. Полковник Болотов погиб смертью храбрых, как боевой офицер на наблюдательном пункте в наступательной операции корпуса и армии.

— [www.podvignaroda.ru/?n=17784021 Наградной лист] в электронном банке документов «Подвиг Народа»

Предположительно, похоронен в Вязьме.

Награды

• Орден Красного Знамени
• Орден Отечественной войны I степени (посмертно)
• Орден Красной Звезды
• Медаль «XX лет РККА»

Память

• В музее боевой славы 88-й стрелковой дивизии 2-го формирования (средняя школа № 14, город Кимры) часть экспозиции посвящена полковнику Болотову и капитану Чагину.

Литература

• Подвиг 88-й стрелковой дивизии (2-го формирования). Тверь. 2013.
• Упоминания в краеведческих источниках и местных СМИ г. Кимры.

Отрывок, характеризующий Болотов, Андрей Филиппович

– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.