Боннет, Стид
| Стид Боннет | |
| англ. Stede Bonnet | |
 Стид Боннет. Гравюра XVIII века | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: |
10 декабря 1718 (30 лет) |
| Место смерти: |
Уайт Пойнт, Южная Каролина |
| Отец: |
Эдвард Боннет |
| Мать: |
Сара Боннет |
| Супруга: |
Мэри Элламби |
| Дети: |
Элламби Боннет (умер до 1715 года), Эдвард Боннет, Стид Боннет-младший, Мэри Боннет |
Стид Боннет (англ. Stede Bonnet) (1688—1718) — английский пират, называемый иногда "джентльмен пиратов"[1], в основном — из-за его происхождения. Его первая достаточно полная биография содержится в книге «Всеобщая история пиратства» Даниеля Дефо (издана под псевдонимом «Чарльз Джонсон»).
По происхождению Боннет — дворянин, получил хорошее образование. До того, как занялся разбоем, служил майором в колониальной милиции на острове Барбадос.
Причины, вынудившие его заняться пиратством, не вполне ясны. Довольно популярными в XVIII веке были сплетни о лёгком помешательстве в результате неудачной женитьбы на Мэри Элламби, что якобы сподвигло бывшего офицера податься в пираты. Другой версией был скандальный характер его жены, которого он не выдержал и решил заняться пиратством.
Пиратская деятельность Боннета
Экипировав на свои собственные сбережения шлюп с десятью пушками и семьюдесятью членами команды на борту, который он назвал «Revenge» (месть, реванш), майор отплыл с острова Барбадос.
Боннету и его команде удалось захватить и разграбить несколько кораблей близ Вирджинии, Нью-Йорка и Северной Каролины.
Важным поворотом в судьбе Боннета была его встреча со знаменитым Эдвардом Тичем по прозвищу «Чёрная Борода». Отряд майора присоединился к пиратам Тича, а сам он, согласно Дефо, передал командование своим кораблем одному из помощников Чёрной Бороды и некоторое время служил у него на корабле.
Когда корабль Чёрной Бороды потерпел крушение вблизи острова Топсел, майор решил подчиниться условиям королевского указа о помиловании; он снова взял на себя командование своим шлюпом и прибыл в Баттаун в Северной Каролине, где объявил о своей готовности выполнять волю короля, за что и был помилован.
Когда разразилась война между конфедератами Тройственного союза и Испанией, Боннет вознамерился добиться разрешения главнокомандующего атаковать испанцев. С этой целью он покинул Северную Каролину и взял курс на остров Сент-Томас. Когда он вновь оказался на острове Топсел, то обнаружил, что Тич и его отряд уже уплыли отсюда на небольшом корабле и увезли с собой все деньги, оружие и другие вещи, а также высадили здесь семнадцать провинившихся человек из своего экипажа. Боннет взял бедняг к себе на борт.
От команды встретившегося ему по дороге шлюпа майор узнал, что капитан Тич с восемнадцатью или двадцатью людьми находится на острове Окракок. Желая отомстить Тичу за ряд нанесённых ему оскорблений, Боннет решил сначала плыть к месту убежища капитана, но упустил его; после безрезультатного крейсирования в течение четырёх дней в районе Окракока он взял курс на Вирджинию.
Под новым именем Томаса (псевдоним он взял из-за того, что под настоящим именем получил помилование) майор вновь занялся пиратством, захватывая и грабя встречные корабли.
По причине неоднократных известий о захвате кораблей неким пиратом, Совет Южной Каролины направил полковника Уильяма Ретта[en] с двумя шлюпами к месту пребывания пирата с тем, чтобы атаковать его корабли. После кровопролитной битвы полковник Ретт прибыл в Чарлстон 3 октября 1718 года с пленниками на борту. Боннет был взят под стражу.
Через некоторое время Боннет с одним из своих подельников бежал из тюрьмы. Губернатор отправил несколько вооружённых барков на поиски беглецов, а также опубликовал воззвание, обещая вознаграждение в 700 фунтов стерлингов тому, кто сможет поймать его. Боннет был найден на острове Суилливантс, сдался и был препровождён на следующий день в Чарлстон, где по приказу губернатора его поместили под стражу в ожидании судебного процесса над ним.
28 октября 1718 года открылся процесс. Перед судом предстали Стид Боннет и ещё тридцать пиратов; почти все они были объявлены виновными и приговорены к смерти. Речь судьи полностью приведена во «Всеобщей истории пиратства» Даниеля Дефо.
10 декабря 1718 года Стид Боннет был повешен в Уайт Пойнте.
В компьютерных играх
Стид Боннет присутствует в игре Assassin's Creed IV: Black Flag. Здесь он предстаёт в образе простодушного и неуверенного торговца, позже решившего встать на путь пиратства.
Напишите отзыв о статье "Боннет, Стид"
Ссылки
- [www.krasdin.ru/1999-3/s053.htm Даниель Дефо. «Всеобщая история пиратов» (полный текст книги, содержащей биографию Стида Боннета)]
- [www.privateers.ru/content/view/55/142/ Весёлый Роджер — история морского разбоя (статья основана на тексте Даниеля Дефо)]
- Виктор Губарев. Невезучий майор Стид Боннет / В кн.: В. К. Губарев. Пираты Карибского моря: Жизнь знаменитых капитанов. — М.: Эксмо; Яуза, 2009. — С. 350—358.
Примечания
- ↑ Pringle Patrick. Jolly Roger: The Story of the Great Age of Piracy. — Mineola, New York: Dover Publications, 2001. — P. 191. — ISBN 0-486-41823-5.
Отрывок, характеризующий Боннет, Стид
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
