Борисов, Евгений Иванович

Евгений Иванович Борисов
Псевдонимы:	Б.; Бр.; Б—ъ, Евг.; Е. И. Б.; Е. Ч.; Е—чный; Е.—Ч—ный; И—ч, Е.; Н. Е.; —Ч—ный, Е.; Черный, Е.; Черный, Евгений; Якутофил; N. Z.
Дата рождения:	1853(1853)
Место рождения:	с. Вербовец, Звенигородский уезд, Киевская губерния
Дата смерти:	6 мая 1900(1900-05-06)
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	этнограф, журналист, публицист, редактор, переводчик
Годы творчества:	1875—1900
Направление:	проза
Жанр:	очерк
Язык произведений:	русский

Евге́ний Ива́нович Бори́сов (1853, с. Вербовец, Киевская губерния — 6 мая 1900) — публицист и общественный деятель, этнограф.

Биография

Сын священника. В 1869 г. окончил Уманское духовное училище и поступил в Киевскую духовную семинарию, не окончив которую, в 1873 г. перешёл в Новороссийский университет. В 1877 г. окончил юридический факультет Новороссийского университета со степенью кандидата юридических наук. Служил в делопроизводителем в Одесской городской управе. В 1870-е годы входил в состав одесского украинофильского кружка. Одесским генерал-губернатором Э. И. Тотлебеном за политическую неблагонадёжность был выслан в 1879 г.; находился в ссылке в Красноярске, затем в Верхоянске. В 1881 г. вернулся в Киев. Затем арестовывался по делу о лицах, укрывавших И. Присецкого, 22 сентября 1884 г. подчинён гласному надзору полиции на три года. Проживал под надзором в Варшавской губернии. С 1887 г. работал в «Одесском вестнике». Впоследствии работал помощником присяжного поверенного при одесском окружном суде, в херсонском земстве (1891—1900). Состоял членом киевского и одесского юридических обществ.

Публицист

Писал с 1875 г. — газетно-публицистические статьи по вопросам внутренней жизни, экономическим, крестьянскому, польскому, украинскому, сектантскому, литературно-критические, корреспонденции из Австрийской Украины и Сибири, а также театральные очерки. Печатался в «Новороссийском Телеграфе», «Киевском телеграфе», «Одесском вестнике». Сотрудничал в галицийских передовых журналах «Молот», «Дзвии» и «Громадський Друг» (1878). Участвовал в редактировании газет «Заря» (ред. М. И. Кулишера в Киеве), «Одесский Вестник» (конца 1880-х годов), редактировал «Херсонский земский сборник» (1896—1900).

Публиковал статьи в киевских, одесских, петербургских и сибирских газетах, а также в русских и украинских журналах (перечисление работ Борисова — в «Критико-биографическом словаре» С. А. Венгерова), а также переводы произведений польских писателей (Крашевского, Балуцкого, Прусса, Ожешко и др.). Более крупные статьи Борисова: «Малорусское сельское общество», «Нищенство по русскому законодательству» («Слово», 1879), «Малорусская драматическая литература» («Северный Вестник», 1885), о Костомарове, о польско-русских отношениях («Неделя», 1885—1887).

Обширное сочинение «Якутская область и якуты» встретило препятствия при печатании в «Сибирском Сборнике», очерки «По Сибири» по цензурным условиям не могли быть напечатаны в «Русской Мысли», куда были приняты.

Ссылки

• Венгеров С. А. [www.runivers.ru/bookreader/book16786/#page/201/mode/1up Борисов, Евгений Иванович] // Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. — СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1897. — Т. 5 : С алфавитным указателем ко всем пяти томам. — С. 185-186.
• Борисов, Евгений Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [feb-web.ru/feb/masanov/man/01/man01987.htm Борисов, Евгений Иванович] (рус.). ФЭБ: ЭНИ «Словарь псевдонимов» : Имена. ФЭБ «Русская литература и фольклор». Проверено 18 декабря 2014.
• [slovari.yandex.ua/~книги/Революционеры/Борисов%20Евгений%20Иванович/?ncrnd=1748 Борисов Евгений Иванович] // Деятели революционного движения в России: биобиблиографический словарь: От предшественников декабристов до падения царизма: [В 5 т.]. — М.: Изд-во Всесоюзного общества политических каторжан и ссыльно-поселенцев, 1927-1934.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/biograf2/1835 Борисов Евгений Иванович] (рус.). Биографический словарь. Академик (2000). Проверено 18 декабря 2014.

Отрывок, характеризующий Борисов, Евгений Иванович

– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.