Борухович, Михаил Андреевич

Михаил Борухович
укр. Михайло Борухович
Герб Гадяцкого полка
Имя при рождении:	Михаил Андреевич Борухович
Род деятельности:	гадяцкий полковник Войска Запорожского (1687—1704) наказной гетман (1701)
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	1704(1704)

Михаил Андреевич Борухович или Борохович (укр. Михайло Борухович, ? — 1704) — украинский государственный и военный деятель еврейского происхождения, гадяцкий полковник Войска Запорожского (1687—1704), наказной гетман во время Северной войны (1701).

Биография

Сотник лютенский (1671), гадяцкий полковой обозный (1672—1687), полковник гадяцкий (1687—1704), посол в Москву (1696).

Участник похода Петра I под Азов в 1696, затем совместного российско-украинского похода (летом 1697) против татаро-турецких войск, пытавшихся захватить все низовье Днепра до Кодака. М. Борухович со своим гадяцким полком прикрывал тогда Кодакскую крепость, пристань и перевоз, которым угрожала опасность со стороны одного из летучих татарских отрядов.

Как писал историк Д. Яворницкий:

«Для предосторожности и из опасения нападения противника гетман Мазепа оставил у Кодака гадяцкого полковника Михаила Боруховича с полчанами, что не поместились на водных судах».

.

Во время русско-шведской войны по приказу Петра I гетман Мазепа сформировал из казаков корпус, в который вошли Гадячский полк украинского городового казачества и полк запорожцев, возглавил который полковник гадяцкий Михаил Борухович. При этом, Мазепа наделил его полномочиями наказного (походного) гетмана. Поскольку корпус по численности был небольшим и отдельной ударной силы не представлял, то действовал под общим командованием князя Репнина и был подчинен русским войскам, а затем соединился с войсками фельдмаршала Бориса Шереметева. Корпус принимал участие в боевых действиях под Ригой, Друей и другими городами, не участвуя в генеральных сражениях. Основной задачей его было прикрытие российских границ, от возможного вторжения шведов.

Через некоторое время между русскими и запорожцами возникли значительные недоразумения. Запорожские казаки отказывались выполнять приказы русских генералов, не могли смириться с пренебрежительным отношением к себе российских офицеров. Хронисты отмечают несколько случаев вооруженных столкновений между запорожцами и русскими. Кроме того, запорожцы не стали терпеть голода, дожидаться, пока им выплатят задержанную оплату, а начали сами искать себе поживу, нападая на русские поселения. Все это закончилось тем, что командование вынуждено было отпустить запорожцев домой. Корпус Боруховича распался, а его остатки, вскоре были присоединены к корпусу наказного гетмана Д. Апостола и перешли под его командование.

По некоторым данным Михаил Борухович принимал позднее участие в Польском походе 1704 года, во время которого и погиб.

Был известен своей заботой о православных храмах — пожертвовал 100 золотых на Мгарский (Лубенский) Спасо-Преображенский монастырь. В 1686 году его иждивением в с. Лютенька была возведена трёхпрестольная каменная Свято-Успенская церковь, где он и был похоронен.

Литература

• [pidruchniki.ws/15130616/istoriya/mihaylo_boruhovich_polkovnik_gadyatskiy_nakazniy_getman_ukrayinskogo_kozatstva Сушинський Б. Козацькі вожді України Т.2.] (укр.)

Отрывок, характеризующий Борухович, Михаил Андреевич

После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.