Бредаль, Ян Франс ван
| Ян Франс ван Бредаль | |
| нидерл. Jan Frans van Bredael | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
19 февраля 1750 (63 года) |
| Место смерти: | |
 Работы на Викискладе | |
Ян Франс ван Бредаль (нидерл. Jan Frans van Bredael), подписывавший свои картины кратко Бреда (1 апреля 1686 год, Антверпен — 19 февраля 1750 год, там же) — фламандский художник, самый известный из семейной ; сын живописца Александра ван Бредаля. Он так мастерски копировал Вауэрмана и Брейгеля, что даже знатоки бывали зачастую не в состоянии отличить сделанные им копии от оригиналов.
Биография и творчество
До 1701 года учился у своего отца, Александра ван Бредаля. Однажды посетив антверпенскую галерею картин, принадлежавшую Йоганну Виту, так восхитился произведениями Брейгеля и Вауэрмана, что решил следовать их манере. С позволения хозяина галерии принялся копировать их картины и девять лет изучал и списывал этих мастеров живописи. Наконец достиг такого совершенства, что лучшие знатоки с трудом могли отличить копии от оригиналов.
Затем начал писать собственные картины в изученной манере. Его пейзажи изображают какое-либо происшествие из всемирной или священной истории, обставлены множеством фигур и исполнены во вкусе Брейгеля, а картины сражений, ярмарок и т. п. — во вкусе Вувермана.
Нажив состояние, ван Бредаль переселился в Англию, где снискал дружбу графа Дервентвотера (en:James Radclyffe, 3rd Earl of Derwentwater), сложившего голову в 1716 году на эшафоте как жертва преданности дому Стюартов. В Лондоне написал много портретов для английского королевского двора.
Вернулся в отечество и стал директором антверпенской гильдии живописи. В 1746 году французский король Людовик XV, в бытность свою в Антверпене, купил у него четыре картины («Спаситель, проповедующий на берегу моря», «Спаситель, творящий чудеса» и два пейзажа). Выбор короля заставил принцев Клермонского и Субиза, маршала Левендаля, герцога Гаврского и других знатных особ королевской свиты поступить также: они раскупили все картины из мастерской художника. У художника от этого чуть не случился удар. Он продолжал работать до самой смерти в феврале 1750 года.
Напишите отзыв о статье "Бредаль, Ян Франс ван"
Литература
- А. Плюшар. Энциклопедический лексикон, том 8. — Типография А. Плюшара; С.-П., 1837 — с. 256 (Ванъ-Бреда, Iоаннъ).
- Бреда, Ян // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Бредаль, Ян Франс ван
6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
