Букреев, Борис Яковлевич

Борис Яковлевич Букреев
Научная сфера:	математика
Награды и премии:

Бори́с Я́ковлевич Букре́ев (5 сентября 1859, Льгов — 2 октября 1962, Киев) — математик, профессор Киевского университета, создатель школы киевских геометров. Внёс значительный вклад в развитие теорий эллиптических функций, рядов и детерминант, интегрирования дифференциальных уравнений, дифференциальной геометрии, вариационного исчисления. Его жизнь и научная деятельность отличалась поразительным долголетием.

Биография

Родился в г. Льгове в семье учителя. Получив аттестат зрелости в Курской классической гимназии, в 1878 году поступил в Киевский университет Св. Владимира, который успешно окончил в 1882 году. Учился на физико-математическом факультете у профессора В. П. Ермакова. Ещё будучи студентом, удостоился большой золотой медали за конкурсную работу «Геометрическая теория движения неизменяемой плоской фигуры в своей плоскости». Был оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию, с 1885 года приступил к преподаванию. В 1887 году защитил магистерскую диссертацию «О разложении трансцендентных функций на частные дроби». В том же году отбыл в научную командировку в Германию, где слушал лекции в Берлинском университете и Шарлоттенбургском политехникуме. Одним из его учителей стал Л. Фукс, под влиянием которого Б. Я. Букреев подготовил докторскую диссертацию «О фуксовых функциях нулевого ранга с симметричным основным полигоном». Защитив её в мае 1889 года, ученый занял в Киевском университете должность профессора по кафедре чистой математики.

Лекции и учебные пособия профессора Букреева вызывали значительный интерес. Длительное время он вёл в Киевском университете научный семинар; объединил вокруг себя многих талантливых математиков, создав киевскую школу геометров. Среди его учеников — Борис Делоне, Михаил Кравчук, Георгий Пфейфер, Александр Смогоржевский, Отто Шмидт, Илья Штаерман и др. Содействовал в 1920-е годы переводу преподавания в университете на украинский язык. В 1898—1930 годах был также профессором КПИ; кроме того, в 1896—1920 годах преподавал на Высших женских курсах, в 1922—1924 — в Химико-фармацевтическом институте. Заведовал сектором геометрии Института математики Украинской Академии наук. Один из основателей Киевского физико-математического общества. Почётный член Московского математического общества.

Помимо теории функций, Б. Я. Букреев занимался интегрированием дифференциальных уравнений, теорией рядов, дифференциальной геометрией. В последние годы своей деятельности вёл исследования в области геометрии Лобачевского, построил её основные положения аналитическим методом.

Умер в Киеве 2 октября 1962 года. Похоронен на Байковом кладбище (на надгробном памятнике начертан знак бесконечности; дата рождения указана с ошибкой на один день).

Семья

Сын Евгений Борисович Букреев (1890-1985) — известный киевский медик, заслуженный врач УССР; окончил 1-ю Киевскую гимназию и Киевский университет, делился воспоминаниями о своём соученике Михаиле Булгакове. Дочь Татьяна Борисовна Букреева (1889-1992) библиотекарь

Внук Кирилл Борисович Толпыго (1916-1994) - советский физик.

Научные труды и учебные пособия

• Курс приложения дифференциального и интегрального исчислений к геометрии (1900)
• Введение в теорию рядов (1905)
• Элементы теории определителей (1908, 1912)
• Элементы теории поверхностей (1910)
• Планиметрия Лобачевского в аналитическом изложении (1947, 1951)

В общей сложности подготовил 15 капитальных трудов и свыше 150 статей в отечественных и зарубежных журналах.

Награды и звания

• орден Ленина
• орден Трудового Красного Знамени (22.09.1959)
• Удостоен медали в честь 250-летия Леонарда Эйлера (1957)
• Заслуженный деятель науки (1941)

Интересные факты

• У Б. Я. Букреева накопился беспрецедентный преподавательский стаж — свыше 75 лет, в том числе в должности профессора — свыше 70 лет. Его излюбленным выражением было: «Вот доживу до ста лет, тогда со спокойной совестью уйду на пенсию». Однако и после столетнего юбилея он не прекращал научную деятельность, вплоть до кончины на 104-м году.
• Во время нацистской оккупации Киева в 1941—1943 годах Букреев оставался в Киеве, в своей квартире по улице Никольско-Ботанической, 10. Когда осенью 1943 года гитлеровцы оставляли город, они приказали всем киевлянам покинуть жильё и уходить на запад; неподчинение грозило расстрелом на месте. Однако 84-летний профессор забаррикадировал входные двери — и, не обращая внимания на стук и стрельбу, продолжал работать над исследованием по неевклидовой планиметрии. Ему посчастливилось благополучно дождаться освобождения.

Литература

• Бєлоусова В. Борис Якович Букрєєв // У світі математики. — Київ, 1984. — Випуск 15. — С.45-48.
• Бородин А. И., Бугай А. С. Биографический словарь деятелей в области математики. — Киев: Радянська школа, 1979. — С.80.
• Букреев, Борис Яковлевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Історія Київського університету / За ред. Жмудського О. З. — Київ, 1954. — С.82, 410, 411.

Ссылки

• [calendar.interesniy.kiev.ua/Event.aspx?id=499 Киевский календарь]
• [old-kursk.ru/book/lagutich/hronica/hron062.html Лагутич М. Профессор Букреев]
• [calendar.interesniy.kiev.ua/Event.aspx?id=4579 Евгений Борисович Букреев]

[www.mke.su/doc/BUKREEV.html]

Отрывок, характеризующий Букреев, Борис Яковлевич

Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.