Букура, Алтамура Элени
| Элени Букура-Алтамура | |
| греч. Ελένη Μπούκουρα-Αλταμούρα | |
 Портрет художницы, выполненный её мужем | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Место смерти: | |
| Жанр: | |
Элени Букура-Алтамура (греч. Ελένη Μπούκουρα-Αλταμούρα Спеце, 1821 — Спеце, 19 марта 1900) — греческая художница второй половины 19-го века. Упоминается также как первая профессиональная женщина-художник современной Греции и феминистка[1]. Элени Букура-Алтамура является прототипом литературного персонажа в романе «Элени или Никтό» греческой писательницы Реи Галанаки[2] и театральной трилогии Молния в лесу — Открытое пространство — Элени Алтамура греческого драматурга Костаса Асимакопулоса[3].
Содержание
Биография
Элени Букура родилась на острове Спеце в 1821 году. В этом году началась Освободительная война Греции и Спеце, наряду с островами Идра и Псара, стал одним из трёх оплотов революционного греческого флота. Её отец, Яннис Букурас, был капитаном и участником войны, но после воссоздания греческого государства стал первым театральным меценатом Афин. Склонность к живописи проявилась у Элени с детства и отец, признавая её талант, нанял ей домашним учителем преподавателя Школы искусств, итальянца Raffaello Ceccoli. С рекомендательным письмом Чекколи, Элени отправилась в 1848 году на учёбу в Италию.
Италия
В Италии Элени училась живописи в Неаполе и Риме. Есть утверждения, что поскольку в итальянских академиях женщины не допускались к учёбе, Элени училась переодетая в юношу, чему способствовала её мальчишечья фигура[4]. Элени влюбилась и сожительствовала с итальянским художником и революционером Franceso Saverio Altamura (1822—1897), от которого, вне брака, родила трёх детей: Иоанниса, Софию и Александроса. Чтобы узаконить свои отношения с Алтамура, Элени приняла католическую веру и вышла за него замуж. Но в 1857 году супруг оставил её и уехал с новой любовницей, английской художницей Jaine Benhman Hay, забрав с собой при этом младшего сына, Александроса[5].
Греция
Элени Букура-Алтамура вернулась в Грецию с сыном Иоаннисом и дочерью Софией. Пытаясь обеспечить семью, давала уроки живописи барышням Афин. В 1872 году дочь заболела туберкулёзом. Чтобы обеспечить дочери более здоровые условия жизни, Элени была вынуждена переселиться на свой родной остров, в дом своего брата. София умерла в конце 1872 года в возрасте 18 лет. После смерти своей дочери Элени вернулась в Афины.
В 1876 году её сын и восходящая звезда греческой живописи Алтамурас, Иоаннис завершил свою учёбу в Копенгагене и вернулся в Афины. Но радость матери была недолгой. Вскоре Иоаннис был также поражён туберкулёзом и умер в мае 1878 года. Смерть детей вызвала нервный срыв и привела к сумасшествию. В возрасте 60 лет Элени вернулась на Спеце, где сожгла почти все свои работы. Элени умерла на своём острове, забытая почти всеми, в 1900 году. Была погребена на кладбище Святой Анны в Спеце. Позже, её останки, также как останки Софии и Иоанниса, были перезахоронены их потомками на Первом афинском кладбище у могил других членов семьи Букураса-Алтамураса[6].
В 2011 году греческая кинорежиссёр Клеони Флесса сняла документальный фильм о жизни Элени Букура-Алтамура[7].
Напишите отзыв о статье "Букура, Алтамура Элени"
Ссылки
- ↑ [www.sansimera.gr/biographies/344 Βιογραφίες — Ελένη Μπούκουρα — Αλταμούρα]
- ↑ Ρέα Γαλανάκη, Ελένη ή ο κανένας, εκδ. Άγρα, Αθήνα 1998, ISBN 9603252530
- ↑ Κώστας Ασημακόπουλος, Αστραπή στο δάσος — Ο ακάλυπτος χώρος — Ελένη Αλταμούρα (τρία θεατρικά έργα), εκδ. Δωδώνη, Αθήνα 2005, ISBN 960385347X
- ↑ [www.scriptamanent.gr/neoi_logotexnes/korena_eleonora/eleni_altamoura.html Ελένη Αλταμούρα]
- ↑ [www.ethnos.gr/article.asp?catid=22784&subid=2&pubid=58416958 Οι μύθοι της οικογένειας Αλταμούρα | πολιτισμος | ethnos.gr]
- ↑ [istoria.gr/aug02/3.htm Το θλιβερό τέλος της Ελένης Μπούκουρα-Αλταμούρα] Άρθρο στην Ιστορία Εικονογραφημένη, Αύγ. 2002
- ↑ [www.tovima.gr/culture/article/?aid=391048 Η πρώτη ελληνίδα καλλιτέχνις και φεμινίστρια — πολιτισμός — Το Βήμα Online]
Отрывок, характеризующий Букура, Алтамура Элени
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
