Булгаковский, Дмитрий Гаврилович

Дмитрий Гаврилович Булгаковский
Дата рождения:	1843(1843)
Дата смерти:	после 1918
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	публицист, историк, этнограф
Язык произведений:	русский

Дмитрий Гаврилович Булгаковский (1843 — после 1918) — русский писатель, историк и фольклорист, православный священник.

Биография

Дмитрий Булгаковский родился 12 сентября 1843 года в Российской Империи, в городе Елец Орловской губернии, в семье Гавриила и Екатерины Булгаковских. Отец был псаломщиком местной Предтеченской церкви. Духовное образование Дмитрий начал в Орловской Духовной Семинарии, но после кончины отца лишился средств к существованию, и поэтому оставил учебу.

После скитаний и последующего преподавания в Белоруссии в должности наставника Зачистского народного училища (1864), продолжил учебу в Минской Духовной Семинарии, куда его приняли на полное казенное содержание. Во время учебы там Дмитрий стал иподиаконом Преосвященного Михаила, и в течение двух лет выполнял обязанности «книгодержца». В 1869 году Булгаковский успешно окончил полный семинарский курс, имея почетное звание студента.

26 октября 1869 года состоялось венчание Дмитрия с выпускницей Минского училища девиц духовного звания Ольгой, 17-ти лет. Венчание совершили в Георгиевской церкви местечка Романово Слуцкого уезда, в приходе отца невесты, настоятеля о. Василия Терравского (ск. в 1886).

23 ноября 1869 года епископ Минский и Бобруйский, Преосвященный Александр (Добрынин) рукоположил Дмитрия Булгаковского во диакона, в домовой Архиерейской церкви, а 30 ноября, там же, в сан священника. Первым местом служения священника о. Дмитрия была Успенская церковь села Морочь Мозырского уезда. Менее чем через год о. Дмитрия перевели в Пинск.

Стоял у истоков народного движения за трезвость в Гродненской губернии в 1889-1914 гг. Будучи священником в Свислочи, а затем в Волковыске, он одновременно исполнял обязанности законоучителя, преподавателя русского и церковнославянского языков в Свислочской учительской семинарии и в Волковысском уездном училище. Серьёзные занятия Булгаковского, общение с простым народом сделали его имя популярным на Гродненщине.

С 1898 года жил в Петербурге как вольный священник. Здесь активно включился во всероссийское трезвенное движение. Был одним из организаторов «Санкт-Петербургского попечительства о народной трезвости».

В 1900 году на Парижской всемирной выставке его наградили серебряной медалью за литературно-художественный альбом «Эхо. Пьянство и его последствия». По проблеме алкоголизации им было опубликовано несколько книг, в том числе «На помощь», «Вино на Руси», «Как я перестал пить», «Горькая правда о пьянстве», «Как отказаться от спиртных напитков» и другие.

Длительное время издавал журнал «Всероссийский вестник трезвости».

По некоторым данным в 1902 году сложил с себя священный сан.

Главные труды

• «Пинчуки», этнографический сборник;
• «Эхо. Пьянство и его последствия», иллюстрированный альбом;
• «Близнецы» (роман, СПб., 1903);
• «Из загробного мира. Явления умерших от глубокой древности до наших дней» (2 изд.);
• «Нижегородские легенды» (2 изд., 1896);
• «Как отстать от вина?» (изд. 7, СПб., 1903);
• «Что такое пьянство и как избавиться от него» (изд. 6, СПб., 1901);
• «Роль православного духовенства в борьбе с народным пьянством» (СПб., 1900).

Источники

• Черепица В. Н. [www.kamunikat.eu/download.php?item=9694-1.pdf&pubref=9694 Не потерять связующую нить : История Гродненщины ХIХ-ХХ столетий в событиях и лицах (исследования, документы, комментарии)] / В. Н. Черепица. — Гродно : ГрГУ, 2003. — 420 c. (с. 190—191)
• Черепица В. Н. Дай нам руку в непогоду" : Деятели русской культуры ХIХ — начало ХХ веков на Гродненщине / В. Н. Черепица. — Гродно, ГрГУ, 1997. — с. 65-71.
• «Гродненские губернские ведомости», 18 октября 1889 г. — с. 2-3.
• Г. Э. Щеглов. [optimalist.narod.ru/bulgakovsky_light.pdf ПЕЧАЛЬНИК О БЛАГЕ НАРОДНОМ: Жизнь и литературные труды Дмитрия Гавриловича Булгаковского]. — Минск: МИНСКАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ им. Святителя Кирилла Туровского, МИНСКАЯ ДУХОВНАЯ СЕМИНАРИЯ им. Вселенских Учителей и Святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, МИНСКОЕ ЕПАРХИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ, Белорусский Экзархат, 2009. — 272 с.

Отрывок, характеризующий Булгаковский, Дмитрий Гаврилович

– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.