Бурдаков, Семён Николаевич

Семён Николаевич Бурдаков
Дата рождения	31 января 1901(1901-01-31)
Место рождения	село Тургенево Ардатовского уезда Симбирской губернии, Российская империя
Дата смерти	19 февраля 1978(1978-02-19) (77 лет)
Место смерти	Москва
Звание	Генерал-лейтенант
Должность	нарком внутренних дел Казахской ССР
Награды и премии

Семён Николаевич Бурдаков (31 января 1901 год, село Тургенево Ардатовского уезда Симбирской губернии) — 19 февраля 1978 года, Москва, СССР) — народный комиссар внутренних дел Казахской ССР, комиссар государственной безопасности 3-го ранга, генерал-лейтенант (1945).

Биография

Родился в семье крестьянина-бедняка (позже отец стал служащим). Русский. В ВКП(б) с июля 1924. Образование: педагогические курсы, город Ардатов, Петроградский красноармейский университет имени Н. Г. Толмачёва.

С мая по август 1919 года корректор в типографии (Ардатов).

С сентября 1919 года по май 1920 года обучался на педагогических курсах (город Ардатов).

С мая 1920 года по февраль 1921 года в Красной Армии- рядовой 29-го стрелкового полка, заведующий полковой культпросветшколой 383-го стрелкового полка.

С февраля по декабрь 1921 года обучался в Петроградском красноармейском университет им. Н. Г. Толмачева.

С декабря 1921 года по февраль 1922 года не работал из-за болезни.

С марта по август 1922 года заведующий клубом и театром Ардатовского политпросвета.

С сентября 1922 года служит в органах ОГПУ помощником уполномоченного и уполномоченным Симбирского губ. отдела ГПУ по Ардатовскому, Сызранскому уездам, затем, начальник отделения уездного аппарата Симбирскогo губ. отд. ГПУ.

С 1 октября 1926 года начальник СО Ульяновского губ. отд. ГПУ.

С марта 1928 года начальник отделения Чимкентского губ. — окр. отд. ГПУ.

С 1930 года заместитель начальника Чимкентского окр. отд. ГПУ, впоследствии начальник ИНФО Чимкентского оперативного сектора ГПУ.

С марта 1931 года начальник СПО Чимкентского оперативного сектора ГПУ.

С сентября 1932 года помощник начальника Актюбинского областного отд. ГПУ.

С октября 1933 года по март 1934 года слушатель Курсов высшего руководящего состава ОГПУ СССР.

С марта по октябрь 1934 года помощник начальника Актюбинского областного отд. ГПУ.

С 15 октября 1934 года член специальной коллегии Казахского отд. Верховного суда РСФСР.

С февраля 1937 года занимал должности: заместитель председателя Казахского отд. Верховного суда РСФСР, член специальной Коллегии Верховного суда КазССР, заместитель председателя специальной коллегии Верховного суда КазССР.

С ноября 1938 года заведующий отделом советской торговли ЦК КП(б) Казахстана.

В органах НКВД — МВД:

С 3 января 1939 года нарком внутренних дел КазССР.

С 8 октября 1940 года начальник Управления топливной промышленности ГУЛАГ НКВД СССР.

С 26 февраля 1941 года начальник Управления Лагерей топливной промышленности НКВД СССР.

С 8 мая 1941 года начальник Управления Ухто-Ижемского ИТЛ, начальник Ухто-Ижемского комбината НКВД — МВД.

С февраля 1947 года управляющий трестом «Башнефтестрой».

С 16 декабря 1947 года начальник Туймазинского ИТЛ, г. Октябрьск.

С 6 июля 1948 года начальник Управления Строительства № 16 и ИТЛ (Китойский ИТЛ) МВД.

С марта 1956 года начальник Строительства № 76 п/я 35, г. Мелекесс.

С марта 1958 года пенсионер.

С декабря 1960 года по май 1961 года заместитель управляющего ремонтно-строительного треста (Москва).

С сентября 1961 года по декабрь 1962 года заместитель начальника Управления подводно-технических работ (Москва).

С декабря 1962 года по декабрь 1963 года заместитель начальника отдела Министерства строительства РСФСР.

С июля 1964 года по январь 1965 года старший консультант Президиума АН СССР.

С марта 1966 года по август 1967 года директор Дирекции строительства зданий Госплана СССР.

С марта 1968 по март 1972 года старший инженер диспетчерского отдела «Союзгазификации» (Министерство газовой промышленности СССР).

С марта 1972 года на пенсии. Жил в Москве.

Умер 19 февраля 1978 года в г. Москве.

Депутат Верховного Совета СССР 2-4 созывов.

Звания

• Майор государственной безопасности — 03.01.1939;
• Старший майор государственной безопасности — 14.03.1940;
• Комиссар государственной безопасности — 14.02.1943;
• Комиссар государственной безопасности 3-го ранга — 14.04.1945;
• Генерал-лейтенант — 09.07.1945.

В книге «А было все так» Чиркова Ю. И. упоминается, что Бурдаков уже в 1940 г. был в звании комиссара государственной безопасности.

Награды

• Орден Ленина — 13.12.1944 — за освоение Ухтинского района и добычу нефти
• Орден Ленина — 30.04.1946 — за выслугу лет
• Орден Красного Знамени — 26.04.1940 — за выполнение заданий правительства
• Орден Красного Знамени — 03.11.1944 — за выслугу лет
• Орден Отечественной войны 1-й степени — 21.08.1946;
• Орден Красной Звезды — 15.09.1943 — за строительство железной дороги «Воркута — Котлас — Коноша» и за освоение Печорского угольного бассейна

Литература

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb61.htm Бурдаков С. Н.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.

Отрывок, характеризующий Бурдаков, Семён Николаевич

– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.