Бёллингское потепление

Оледенения/ Потепления	Периоды/ Межсезонья	Датировка (гг. до н. э.)
Голоцен	Пребореальный период	9610-8690
Позднее вислинское оледенение
	Поздний дриас	10730-9700 ± 99
	Аллерёдское потепление	11400-10730
	Древний дриас	11590-11400
	Бёллингское потепление	11720-11590
	Древнейший дриас	11850-11720
	Мейендорфское потепление	12500-11850
Пиковое вислинское оледенение
	Мекленбургская фаза	17000
	Померанская фаза	17600
	Франкфуртская фаза	22300
	Бранденбургская фаза	24000
	Денекампское межсезонье	32000
	Хенгелоское межсезонье	39000
	Мурсхофдское межсезонье	48700
	Глиндское межсезонье	51500
	Эберсдорфский период	53500
	Орельское межсезонье	57700
Раннее вислинское оледенение
	Шалькхольцский период	60000
	Оддерадское межсезонье	74000
	Редерстальский период	?
	Брёрупское межсезонье	?
	Амерсфортское межсезонье	?
	Хернингский период	115000
Эмское потепление (рисс-вюрмское межледниковье)
		126000

Бёллингское потепление или бёллингское межсезонье — тёплый интерстадиальный период между древнейшим и древним дриасом в конце последнего оледенения. Назван по последовательности торфяных слоёв, обнаруженных в озере Бёллинг в центральной части Ютландии. Соответствует пыльцовой зоне Ib. В тех регионах, где древний дриас не отмечен, Бёллинг и Аллерёд объединяются в единое бёллинг-аллерёдское межсезонье.

Датировка

Начало бёллингского потепления представляет собой чётко идентифицируемую дату резкого подъёма температуры, обозначившего окончание древнейшего дриаса около 14670 лет тому назад. Робертс (Roberts, 1998) указывает дату 15000 лет тому назад. Возрастом около 14650-14000 лет тому назад датируется бёллингский слой при раскопках озера Невшатель в Швейцарии, 1992—1993. Данные изотопа кислорода во льду из Гренландии указывают на бёллингский пик потепления между 14600 и 14100 гг. тому назад. Большинство полученных недавно датировок относятся к указанному периоду в несколько сот лет.

Флора

Из двух периодов потепления — Бёллинг и Аллерёд — первый был более тёплым и начался относительно резко. Во время бёллингского потепления из-за таяния льдов уровень морей поднимался более чем на 100 м. В результате таяния открылись значительные части северной Европы, а умеренные леса покрывали Европу с 29 по 41 градусы северной широты. После распространения ряда растений-первопроходцев, таких, как полярная ива и дриада восьмилепестная, на несколько столетий воцарились и распространились на север деревья твёрдых пород (например, дуб) и мягких пород (например, берёза и сосна).

Фауна

В этот период фауна позднего плейстоцена из своих убежищ в Испании, Италии и на Балканах распространилась далеко на север. О существовании этих трёх убежищ говорят данные генетики, указывающие на три различных источника распространения животных. Основными данными по животному миру этого периода остаются костные останки в стойбищах охотников.

Основной добычей охотников того времени была крупная дичь: северный олень, лошадь, сайга, антилопа, зубр, шерстистый мамонт и шерстистый носорог. В альпийских регионах добычей были горные козлы и серны, а в лесах — благородный олень.

Среди животных меньшего размера были распространены лисица, волк, заяц и белка. В реках водился лосось. Более подробные сведения о фауне см. в статьях древнейший дриас и древний дриас.

Археология

Люди вновь стали заселять леса Европы в поисках крупной дичи, которая подверглась в этот период максимальному истреблению. Человеческие культуры в это время относились к позднему верхнему палеолиту. Охотники мадленской культуры переселились вверх по Луаре далее в Парижский бассейн. В Дордони преобладала перигорская культура, в Италии — эпиграветтская культура, а на севере — гамбургская культура и культура Федермессер. На Ближнем востоке доземледельческая натуфийская культура расселилась вдоль восточного побережья Средиземного моря, где она употребляла в пищу дикорастущие злаки, такие, как эммер и ячмень. Позднее, во время аллерёдского потепления, они начали культивировать эти злаки.

См. также

• Антарктическое отступление холода

Ссылки

• [www.cio.phys.rug.nl/HTML-docs/Verslag/97/AR-01.htm Chronology of the Netherlands]
• [www.lehigh.edu/~ziy2/pubs/YuGpQPreprint.pdf The Bølling-Allerød]
• [www.pnas.org/cgi/content/full/97/4/1359 Sensitivity and rapidity of vegetational response to abrupt climate change]
• [www.doggerland.dk/PUBLIKATIONER/artikelsettlemen.html Settlements of the Hamburgian and Federmesser Cultures]

Отрывок, характеризующий Бёллингское потепление

– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.