Венский голубой кролик

Венский голубой
Масса	4,5-7,0 кг
Уши	13-16 см
Происхождение
Страна	Австрия Австрия
Год	1985
Породы кроликов на Викискладе

Венский голубой кролик — порода кроликов средних размеров, имеющая однородную сизо-голубую окраску от светлого до тёмных тонов.

История

Порода кроликов венский голубой выведена в 1985 году в Австрии, в пригороде Вены, в результате простого воспроизводительного скрещивания кроликов породы фландр (бельгийский великан), который послужил основоположником многим другим породам кроликов, с мелкими местными, так называемыми, моравскими кроликами чисто голубого окраса.

На племенную деятельность при этом отбирали животных с чисто сизо-голубым волосяным покровом. Именно за голубой окрас шкурки и место выведения (Вена) эта порода кроликов и получила название венский голубой.

В 1927—1929 годах, наряду с другими породами, кролики были завезены в Россию. Весили они в среднем 3,4—4 кг, отличались хорошими мясными качествами, ранней половозрелостью и довольно высоким убойным выходом мяса: молодняк в возрасте 1 месяц весил до 450 г, в 2 месяца — 1 кг, в 4 месяца — 1,7—2,1 кг, в 6 месяцев — 2,4—3,4 кг. Крольчихи приносили в помёте обычно 6—8 крольчат.

Кроликов этой породы совершенствовали целенаправленным отбором и подбором при чистопородном разведении, при этом стремились увеличить их живую массу, размеры шкурки, улучшить качество меха и повысить адаптивность к более суровым климатическим и кормовым условиям северных и центральных регионов СССР.

Описание

Кролики породы венский голубой имеют крепкую конституцию и гармоничное телосложение. Голова лёгкая, с прямо поставленными ушами средней величины, 13—16 см. Туловище плотное, небольшое, длиной до 57 см. Грудь глубокая и широкая, в обхвате за лопатками 37 см, нередко со слабовыраженным подгрудком у крольчих, индекс сбитости — 55—65 %. Спина удлинённая и достаточно широкая. Пояснично-крестцовая часть и круп широкие, округлые. Конечности прямые, крепкие, мускулистые.

Шкурка

Остевой волос и подпушь окрашены обычно равномерно, без зональности, основание волос чуть светлее. Остевые волосы заметно темнее пуховых.

На 1 см² кожи шкурки приходится до 21 тыс. волос, на один остевой — более 60 пуховых, в результате мех у венских голубых кроликов более мягкий и пушистый, в связи с чем эти кролики выгодно отличаются от животных других мясо-шкурковых пород.

Разведение

Крольчихи породы венский голубой отличаются высокой плодовитостью: обладают хорошими материнскими качествами, высокой молочностью, за окрол приносят в среднем 8-9 крольчат. При рождении крольчата весят в среднем 70 г, в возрасте 2 месяца — 1,7 кг, в 3 месяца — 2,5 кг, в 4 месяца — 3 кг (70 % от массы полновозрастных животных) при потреблении полноценных и сбалансированных комбикормов. Полновозрастные кролики породы венский голубой весят в среднем 4,5—5,0 кг, рекордсмены — более 7 кг.

По скороспелости, убойному выходу и оплате корма продукцией кролики этой породы имеют средние показатели животных мясо-шкурковых пород: на 1 кг прироста живой массы в 3—4-месячном возрасте расходуется 3—4 кг кормовых единиц. Убойный выход — 56-59 %.

Венские голубые кролики очень выносливые и стойкие к неблагоприятным условиям, быстро акклиматизируются; дают ранние зимние окролы и имеют хорошую сохранность новорожденных крольчат при низких температурах воздуха.

Разводят кроликов в северных, западных, южных и восточных районах России при наружном, шедовом содержании и в крольчатнике с регулируемым микроклиматом.

Наиболее ценное поголовье племенных кроликов породы венский голубой сосредоточено в зверосовхозах: «Луч» (Чистопольский район ТАССР) и «Пушной» (Тёпло-Огарёвский район Тульской области).

Использование

От кроликов получают преимущественно шкурки крупных размеров оригинального окраса с уравненным и густым волосяным покровом, отличающимся сильным красивым блеском, обычно их используют в натуральном виде, без окрашивания.

Шкурки, особенно тёмного тона, — высокоценное сырьё для лёгкой промышленности, используемое при изготовлении меховых изделий в натуральном виде или для имитаций меха ценных промысловых пушных зверей.

См. также

• Породы кроликов
• Кролиководство

Литература

• Житникова Ю. Ж. «Кролики: породы, разведение, содержание, уход». — Ростов н/Д: «Феникс», 2004. — 256 с. — (Подворье). — 75 000 экз. — ISBN 5-222-05603-1.
• Горбунов Виктор Владимирович. «Кролики: разведение, содержание, уход». — М.: «Астрель», 2012. — 260, ил. с. — (Подворье). — ISBN 978-5-17-072558-8.
• Александров С. Н., Косова Т. И. «Кролики: Разведение, выращивание, кормление». — М.: «Астрель», 2010. — 180, ил. с. — ISBN 978-5-17-059937-0.
• Вагин Е. А., Цветкова Р. П. «Кролиководство в личных хозяйствах» / Под ред. Балакирева Н. А.. — М.: Московский рабочий, 1981. — 160 с. — 75 000 экз. — ISBN 5-7545-0579-5.

Отрывок, характеризующий Венский голубой кролик

Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.