Викариатство

Викариа́тство (в некоторых случаях также вика́рная епа́рхия) в православных церквях — церковно-административная территориальная единица, входящая в состав епархии, во главе с викарием — епископом, не являющимся правящим архиереем (иерархом), но находящимся в юрисдикции такового. По своему каноническому статусу викарии близки к хорепископам.

В церквах греческой традиции

В православных церквах греческой традиции (Константинопольской, Александрийской, Антиохийской, Кипрской, Элладской, Албанской) викарию дают титул по какому-либо древнему городу, который как правило уже много веков не существует. Причём при переводе этого викария в ведение другого правящего архиерея той же поместной церкви его титул не меняется. Если титулярный епископ увольняется на покой, то титулярная кафедра за ним всё равно сохраняется. Также существует практика назначения на древние титулярные кафедры правящих архиереев, почисленных на покой. Так как в древней церкви в Средиземноморье соблюдался принцип один город — один епископ, таких бывших городов в Средиземноморском регионе, в которых некогда была кафедра православного епископа, хватает на всех.

В Кипрской православной церкви викарные епископы официально именуются хорепископами.

Подобная практика существует и в Болгарской православной церкви. Однако там создавались титулярные кафедры с названиями, например Знепольская, которых исторически не существовало.

Иерусалимская православная церковь здесь стоит несколько в стороне, так как тамошние епархии столь малы по количеству храмов и клириков, что в викариях нет смысла, а все епископы считаются правящими.

В Русской православной церкви

Митрополиты Московские и всея Руси имели своими помощниками в деле управления Московской епархией епископов Сарских и Подонских, резиденция которых с 1454 года располагалась на Крутицком подворье, из-за чего они также именовались Крутицкими. С 1589 года, когда в России было учреждено Патриаршество, они носили сан митрополитов. Являясь ближайшими помощниками Патриархов, митрополиты Крутицкие не были викариями в современном понимании, так как за ними сохранялась весьма обширная Сарская и Подонская епархия.

Первая же собственно викарная кафедра появилась в Русской церкви в конце XVI века, когда прибывший на Русь Арсений Элассонский получил титул Архангельский по названию Архангельского собора Московского кремля.

18 января 1685 года была учреждено Корельское викариатство Новгородской епархии, причём Корела к тому времени уже не одно десятилетие находилась под властью шведов.

В конце семнадцатого столетия к Петру I и Патриарху Адриану (1690—1700) обратился митрополит Киевский Варлаам (Ясинский), который просил у них дозволения иметь при себе помощника в епископском сане в связи с преклонным возрастом. Получив разрешение, 1 октября 1700 года он посвятил в сан епископа Переяславльского Захарию (Корниловича), который стал именоваться «коадъютором». Но этот термин не прижился в церковной жизни, помощников правящих епископов в архиерейском сане стали именовать викариями.

Практика назначения помощника в сане епископа стала распространяться и на другие епархии. На протяжении всего Синодального периода число викариатств возрастало. Среди причин этого были огромные размеры епархий и растущее число приходов, а также трудности передвижения по территории епархии. В силу этих причин епархиальный архиерей уже тогда фактически не имел возможности осуществлять полноценный контроль над епархиальной жизнью.

2 (15) апреля 1918 года Поместный Собор вынес «Определение о викарных епископах». Его принципиальная новизна заключалась в том, что в ведение викарных епископов предполагалось выделить части епархии и установить для них местопребывание в городах, по которым они титуловались.

В Русской православной церкви статус викариатств регулируется Положением о епархиальных викариатствах Русской православной церкви, утверждённым 27 декабря 2011 года определением Священного синода. В соответствии с Положением викариатство является каноническим подразделением епархии, объединяющим одно либо несколько благочиний епархии. Викариатство не регистрируется в качестве юридического лица.

Викариатством по делегированию полномочий от епархиального (правящего) архиерея управляет викарный архиерей (викарный епископ, викарий), назначаемый на должность и освобождаемый от должности определением Священного синода по представлению епархиального архиерея. Высшая власть по управлению викариатством принадлежит епархиальному архиерею. Полномочия викарного архиерея по управлению викариатством определяются вышеуказанным Положением, а также письменными или устными указаниями епархиального архиерея.

Не все викарные архиереи управляют викариатствами. В помощь епархиальному архиерею могут назначаться викарные архиереи без передачи им в управление викариатств. Полномочия таких викариев определяются письменными и устными указаниями епархиального архиерея.

Для осуществления деятельности по управлению викариатством викариальным архиереем созывается собрание священнослужителей викариатства, создаются совет викариатства и секретариат (служба делопроизводства) викариатства. Собрание священнослужителей викариатства состоит из священнослужителей всех канонических подразделений викариатства, не запрещенных в священнослужении и не привлеченных к ответственности церковным судом. Заседания собрания проводятся не реже одного раза в год для решения наиболее важных вопросов.

В совет викариатства входят викарный архиерей, избранный собранием священнослужителей духовник викариатства, благочинные благочиний, входящих в состав викариатства, по одному священнослужителю от каждого благочиния по избранию собрания священнослужителей, а также, по усмотрению викарного архиерея, до трех клириков, компетенция которых делает необходимым их участие в совете. Совет рассматривает текущие вопросы и собирается на заседания не реже четырёх раз в год.

Виды викариатств

В современной практике Русской православной церкви имеются разные виды викариатств, в зависимости от местных традиций. Среди возможных вариантов:

• полу-самостоятельная поместная епархия с определёнными границами в пределах бо́льшей епархии;
• условная единица, где викарий носит титул по городу, находящемуся в пределах местной епархии; иногда имеет местопребывание в этом городе, но на деле является помощником епархиального архиерея по общеепархиальным вопросам;
• условная единица, где викарий носит титул, как правило, по имени древней упраздённой кафедры, но безотносительно к епархии или местности, где он в действительности служит.

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Викариатство

– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.