Вирт, Луис
Поделись знанием:
</div>
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
| Луис Вирт | |
| Louis Wirth | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: |
|
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
социолог, представитель Чикагской школы социологии |
Лу́ис Ви́рт (англ. Louis Wirth; 28 августа 1897 — 3 мая 1952) — американский социолог, представитель Чикагской школы социологии[1].
Краткая биография
Луис Вирт родился в местечке Гемюнден в Германии и был одним из семи детей в семье торговца крупным рогатым скотом. Позже Луис переехал к своей старшей сестре в Омаху (штат Небраска), где встретил свою будущую супругу Мэри Болтон, в браке с которой родилось двое дочерей.
Научная деятельность
Вирт получил образование в США и стал одним из ведущих исследователей Чикагской школы социологии. В круг его интересов входили:
- жизнь в городской среде;
- поведение групп меньшинств;
- сми;
- иммигранты еврейского происхождения;
- гендерные проблемы;
- проблемы сексуальных меньшинств;
- отдельные вопросы прикладной социологии.
Главным вкладом Вирта в социологию считается классическое эссе «Urbanism as a Way of Life» («Урбанизм как образ жизни»), опубликованное в «American Journal of Sociology» в 1938 году, а также эссе «The Ghetto» («Гетто»), увидевшее свет в 1925[2].
История цивилизаций может описана в терминах истории городов.
См. также оригинал:
The history of civilization can be written in terms of the history of cities[3].
Город можно рассматривать как комбинацию трех ключевых параметров: размер, плотность, гетерогенность (многообразие) населения. Чем более значительны эти параметры тем в большей мере мы можем рассматривать данную местность городской. Выделяет три вида социальных отношений связанных с дефиницией города: первичные, вторичные, третичные. Идея трех видов социальных отношений в значительной степени опирается на концепцию Тённиса. Первичные отношения соответствуют "гемайншафту" (общине), вторичные - "гезельшафту" (обществу). Городская жизнь отличается от сельской преобладанием вторичных и третичных социальных отношений.
Труды
Часть работ Вирта не имеет переводов на русский язык.
- (1928): The Ghetto. Chicago
- (1936): Preface to «Ideology and Utopia», by Karl Mannheim. In:Shils, E.;Wirth, L. (ed.), Ideology and Utopia, by Karl Mannheim, NY, p. XIII—XXXI
- (1936): Types of Nationalism. In: AJS, Vol. 41, no.6, May, p. 723—737
- (1937): The Urban Mode of Life. In: New Horizons in Planning. Chicago, p. 23-30
- (1938): Urbanism As A Way of Life. in: AJS 44, p. 1-24
- (1939): Social Interaction: The Problem of the Individual and the Group. In: AJS, Vol. 44, May, p. 965—979
- (1940): Ideological Aspects of Social Disorganization. In: American Sociological Review, Vol. 5, no.4, p. 472—482
- (1940): The Urban Society and Civilization. In: Wirth, Louis (ed.), Eleven Twenty Six: A Decade of Social Science Research, p. 51-63
- (1941): Morale and Minority Groups. In: AJS, Vol. 47, no.3, November, p. 415—433
- (1941): The Present Position of Minorities in the United States. In: Studies in Political Science and Sociology. Philadelphia, p. 137—156
- (1944): Race and Public Policy. In: Scientific Monthly, Vol. 58, April, p. 302—312
- (1945): Group Tension and Mass Democracy. In: American Scholar, Vol. 14, No.2, p. 231—235
- (1945): Human Ecology. In: AJS, Vol. 50, no.6, May, p. 483—488
- (1945): The Problem of Minority Groups. In: Linton, Ralph (ed.), The Science of Man in the World Crisis, New York; p. 347—372
- (1946): A Sociologist Looks at the Community. In: Wirth, Louis; et al. (ed.), Community Planning for Peacetime Living. Stanford, Calif.: p. 3-89
- (1947): American Sociology 1915—1947. In: AJS. Index to Volumes 1-52, 1895—1947, Chicago; p. 273—281
- (1947): Ideas and Ideals as Sources of Power in Modern World. In:Bryson,L. et al. (ed.), Conflicts of Power in Modern Culture. NY, p. 499—508
- (1948): Consensus and Mass Communication. In: American Sociological Review Vol. 13, no.1, February, p. 1-15
- (1948): World Community, World Society, and World Government. In: Wright, Quincy (ed.), The World Community, Chicago; p. 9-20
- (1951): The Significance of Sociology. In: International Social Science Bulletin (UNESCO), Vol. 3, no.2, Summer, p. 197—202
- (1956): Community Life and Social Policy. Marvick, Elizabeth Wirth/Reiss, Jr. Albert J. (ed.), Chicago/London
- (1964): On Cities and Social Life. Reiss, A. J. (ed.), Chicago/London
Напишите отзыв о статье "Вирт, Луис"
Примечания
- ↑ Николаев В. Г. [socportal.ucoz.ru/publ/2-1-0-11 Социология Луиса Вирта] // Тезисы докладов I Всероссийской научной конференции «Сорокинские чтения — 2004: Российское общество и вызовы глобализации». М.: Альфа-М, 2004. Т. 1. С. 73-77.
- ↑ [www.encyclopedia.com/topic/Louis_Wirth.aspx Louis Wirth in Encyclopedia of World Biography] (англ.)
- ↑ Wirth, Louis (1940): The Urban Society and Civilization. In: Wirth, Louis (ed.), Eleven Twenty Six
Ссылки
- [www.inion.ru/index.php?page_id=74&id=249 Вирт Луис. Избранные работы по социологии: Сборник переводов]
- [www.zurkazan.ru/publ/stati/nauka/urbanizm_kak_obraz_zhizni_luis_virt/5-1-0-85 Л. Вирт. Урбанизм как образ жизни]
Литература
- Salerno, Roger Allen (1987): Louis Wirth: A Bio-Bibliography. New York, Westport, London
- Vortkamp, Wolfgang (2002): Partizipation und soziale Integration in heterogenen Gesellschaften. Louis Wirths Konzeption sozialer Organisation in der Tradition der Chicagoer Schule, Opladen ISBN 3-8100-3069-4
Отрывок, характеризующий Вирт, Луис
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
