Всесвятское кладбище (Краснодар)
Поделись знанием:
Координаты: 45°02′40″ с. ш. 38°58′15″ в. д. / 45.04444° с. ш. 38.97083° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=45.04444&mlon=38.97083&zoom=17 (O)] (Я)
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
| Кладбище | |
Всесвятское кладбище
| |
 Склеп братьев Богарсуковых около восточного входа на Всесвятское кладбище | |
| Страна | Россия |
| Город | Краснодар |
| Первое упоминание | 1830-е |
| Состояние | закрытое |
Всесвятское кладбище — старейшее кладбище Краснодара. Основано в начале 30-х годов XIX века.
Расположено в центральной части города, в квартале ограниченном улицами Рашпилевской, Северной, Аэродромной и Бабушкина. Современная площадь около 18,5 га, на ней захоронено не менее 1,2 млн человек. С января 1965 года кладбище закрыто для захоронения.
На кладбище похоронены многие государственные, политические и общественные деятели XIX и первой половины XX веков, участники персидской, крымской, кавказской, турецкой, японской, Первой мировой, Гражданской и Отечественной воин. Ряд могил кладбища является памятниками истории или архитектуры местного значения.
Администрацией Краснодара планируется создание на базе кладбища мемориального комплекса[1].
Выдающиеся люди похороненные на кладбище
- Арцыбашев, Дмитрий Александрович (1803-1831) — декабрист
- Белых, Иосиф Назарович (1892—1959) — гвардии полковник, Герой Советского Союза
- Бондаренко, Владимир Павлович (1924 — 1943) — лейтенант, Герой Советского Союза
- Боронин, Иван Константинович (1909 — 1944) — майор, Герой Советского Союза
- Войцеховский, Николай Владимирович (1874-1933) — профессор, военный врач
- Егоров, Василий Васильевич (Герой Советского Союза) (1923-1964) - Герой Советского Союза
- Зозуля, Георгий Петрович (1920-1954) – Герой Советского Союза
- Игнатов, Евгений Петрович (1915-1942) и Игнатов, Гений Петрович (1925-1942) - Герои Советского Союза
- Климов, Василий Семенович (1844-1900) – Голова города Екатеринодара
- Кокора, Семён Васильевич (1920-1955) – Герой Советского Союза
- Костылёв, Евгений Арсентьевич (Арсеньевич) (1914—1961) — гвардии майор, Герой Советского Союза
- Кравченко, Павел Павлович (1829—1889) — русский генерал, руководитель обороны Сухума от турецкого десанта в войну 1877—1878 гг.
- Кулаков, Теодор Сергеевич (1900-1943) – генерал-майор, Герой Советского Союза
- Ляшенко, Варвара Савельевна (1917—1943) — советская лётчица, лейтенант
- Мальгерб, Иван Клементьевич (1867-1938) — русский архитектор, городской архитектор Феодосии и Екатеринодара.
- Некрасов, Иван Михайлович (1892—1964) — советский военачальник
- Очаповский, Станислав Владимирович (1878—1945) — видный советский и российский офтальмолог, доктор медицинских наук, заслуженный деятель науки РСФСР
- Пароменский, Александр Иванович (1850-1922) – видный организатор подготовки отечественных судостроителей и инженеров-механиков флота, известный русский математик, генерал-лейтенант по адмиралтейству
- Передерий, Степан Дмитриевич (1909-1942) – кубанский казак, шофёр 1195-го артиллерийского полка, красноармеец
- Пономаренко, Аркадий Иосифович (1903-1963) – полковник, Герой Советского Союза
- Рашпиль, Григорий Антонович (1801—1871) — генерал-лейтенант, наказной атаман Черноморского казачьего войска
- Тельнов, Константин Иванович (1902—1957) — советский и польский военачальник, генерал-лейтенант авиации (СССР), генерал дивизии (ПНР)
- Широков, Пётр Петрович (1917-1946) – старший лейтенант, Герой Советского Союза
- Шишенин, Гавриил Данилович (1897-1941) – генерал-майор
- Яцкевич, Владимир Авксентьевич (1839—1919) — генерал от артиллерии, герой русско-турецкой войны 1877—1878 годов
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Могила братьев Игнатовых
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Могила Е. А. Костылёва
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Могила архитектора И. К. Мальгерба
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Могила Шишенина Г.Д.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Могила гвардии майора Боронина И.К. в Краснодаре
Напишите отзыв о статье "Всесвятское кладбище (Краснодар)"
Примечания
- ↑ [krd.ru/novosti/glavnye-novosti/vsesvyatskoe_kladbishe.html Официальный интернет-портал администрации муниципального образования город Краснодар и городской Думы Краснодара » Новости » Всесвятское кладбище станет мемориальным комплексом]
Ссылки
- [www.south-goths.narod.ru/graveyard4.htm Всесвятское кладбище]
- [myekaterinodar.ru/ekaterinodar/articles/ekaterinodar-otkrytoe-pismo-glave-goroda-krasnodara/ Открытое письмо Виталия Бондаря главе города Краснодара В.Л. Евланову о ситуации на Всесвятском кладбище от 15.06.2011]
- [www.gipanis.ru/?level=1547&type=page&lid=1545 Статья И.Н. Дьякова "Всесвятское кладбище" из четвертого тома Кубанского сборника]
|
Это заготовка статьи о Краснодаре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Всесвятское кладбище (Краснодар)
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
