Георгиевский, Анатолий Сергеевич

Анатолий Сергеевич Георгиевский
Дата рождения:	20 декабря 1908(1908-12-20)
Место рождения:	Новгород, Российская империя
Дата смерти:	1998(1998)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Россия
Страна:	СССР СССР Россия Россия
Научная сфера:	военная медицина
Место работы:	Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Военно-медицинская академия
Научный руководитель:	Б. К. Леонардов
Известные ученики:	Н. Г. Иванов, О. К. Гаврилов
Награды и премии:

Анатолий Сергеевич Георгиевский (20 декабря 1908, Новгород — 1998, Санкт-Петербург) — военный врач, доктор медицинских наук, профессор, генерал-лейтенант медицинской службы.

Биография

Родился в семье Сергея Павловича (врача) и Павлы Ивановны Георгиевских.

В рядах Красной Армии с 1927 г. В 1932 г. окончил Военно-медицинскую академию.

Служил в должностях полкового врача, дивизионного врача и начальника школы санитарных инструкторов Белорусского особого военного округа. В 1936 г. окончил заочный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе.

С 1939 г. — преподаватель, затем заместитель начальника кафедры военных и военно-санитарных дисциплин вновь созданной 2-й Военно-медицинской академии.

С июля 1941 г. — на фронтах Великой Отечественной войны: начальник санитарной службы 46-й отдельной рейдовой кавалерийской дивизии; начальник санитарного отдела 29-й армии; начальник 1-го отдела, затем заместитель начальника Военно-санитарного управления Калининского фронта. В 1942 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Санитарное обеспечение эшелона развития прорыва ударной армии».

В апреле 1943 г. был назначен первым начальником вновь созданного командно-медицинского факультета Военно-медицинской академии, одновременно являлся заместителем начальника кафедры организации и тактики санитарной службы. Ввёл в практику преподавания организации и тактики санитарной службы войсковую стажировку слушателей в действующей армии и непосредственно руководил такими занятиями. В послевоенное время эта стажировка была заменена учебно-производственной практикой слушателей в войсках в качестве дублёров начальников медицинских служб.

В 1947—1953 гг. — начальник кафедры организации и тактики медицинской службы. Совершенствовал методику проведения комплексных полевых занятий с участием нескольких кафедр.

В 1952 г. защитил докторскую диссертацию на тему: «Медицинское обеспечение общевойсковой армии в наступательной операции (на опыте четырех наступательных операций Великой Отечественной войны)». Эта работа знаменовала собой начало качественного перехода от проблематики медицинского обеспечения в тактическом масштабе к оперативным и стратегическим масштабам.

С 1955 г. — заместитель начальника Военно-медицинской академии, затем заместитель начальника академии по учебной и научной работе. Реализовал идеи Б. К. Леонардова о профильной первичной подготовке военного врача, организовав подготовительную учебно-методическую работу для создания в академии в 1960 г. трёх факультетов первичной подготовки врачей. Разработал план полевого военно-медицинского учения «Очаг» на тему: «Организация лечебно-эвакуационных мероприятий в очаге атомного поражения» и впервые провёл его в 1961 г., с этого момента учение проводится ежегодно.

С конца 1960-х гг., уволившись в запас, продолжал работать профессором кафедры организации и тактики медицинской службы Военно-медицинской академии. Являлся заместителем председателя правления Всесоюзного общества историков медицины; в течение 36 лет возглавлял Ленинградское общество историков медицины. Был постоянным представителем СССР в Международном комитете военной медицины.

Похоронен на Большеохтинском кладбище.

Научная деятельность

Разрабатывал различные проблемы организации медицинского обеспечения войск. Способствовал созданию процесса преподавания организационных основ военной медицины. Руководил научными исследованиями в области организации и тактики медицинской службы, результаты которых сохраняют актуальность и в XXI веке.

Подготовил 24 доктора и 37 кандидатов медицинских наук, из которых Н. Г. Иванов и О. К. Гаврилов стали академиками АМН СССР, более 20 учеников возглавили научно-педагогические коллективы в медицинских вузах СССР и других государств.

Автор более 400 научных работ, около 30 имеют медико-историческую направленность.

Избранные труды

• Антонов В. Б., Георгиевский А. С. С. П. Боткин и военно-медицинская академия. — М., 1982.
• Васильев Г. М., Волохов В. Ф., Георгиевский А. С. и др. Методологические проблемы военной и военно-медицинской теории : Учеб. пособие / Под ред. В. П. Петленко. — Л.: Воен.-мед. акад. им. С.М. Кирова, 1977. — 308 с.
• Военно-медицинская ордена Ленина Краснознаменная Академия имени С.М. Кирова : Науч.-попул. ил. очерк : К 175-летию со дня учреждения акад. / Под общ. ред. Н. Г. Иванова и А. С. Георгиевского. — Л.: Б. и., 1976. — 204 с.
• Георгиевский А. С. В тылу и на фронте : (Из дневника воен. врача). — СПб.: Б. и., 1996. — 60 с.
• Георгиевский А. С. Деятельность Н. И. Пирогова в Медико-хирургической (Военно-медицинской) академии : К 150-летию со дня рождения. — Л.: Б.и., 1960. — 31 с.
• Георгиевский А. С. Исторический очерк развития медицинской службы армейских объединений (До Великой отечественной войны 1941-1945 гг.). — Л.: Воен.-мед. акад. им. С.М. Кирова, 1955. — 222 с.
• Георгиевский А. С. Медицинская служба пехотной дивизии некоторых иностранных армий (Учеб. матер. по теме «Организация медицинского обеспечения стрелковой дивизии»). — Л.: тип. Воен.-мед. акад., 1946. — 16 с.
• Георгиевский А. С. Методология и методика научно-исследовательской работы в области медицины. — Л.: Медицина, 1976. — 191 с. — 5000 экз.
  • Методология и методика научно-исследовательской работы в медицине. — 2-е изд., перераб. и доп. — Л.: Медицина, 1981. — 255 с. — 5000 экз.
• Георгиевский А. С. Николай Иванович Пирогов и «Военно-врачебное дело» : [К 100-летию изд.]. — Л.: Б. и., 1979. — 50 с.
• Георгиевский А. С. Основы военной медицины : Содержание и задачи, соц. и ист. корни, методология : Лекция для слушателей акад. — Л., 1971. — 50 с.
• Георгиевский А. С. Основы организации и тактики медицинской службы Действующей Армии. — М.: Медгиз, 1947. — 223 с.
• Георгиевский А. С. Основы организации и тактики санитарной службы в районе войскового тыла. — М.; Л.: Медгиз, 1939. — 88 с. — (Библиотека военного фельдшера).
  • Основы организации и тактики санитарной службы в войсковом тылу. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.; Л.: Медгиз, 1941. — 117 с. || . — 2-е изд., перераб. и доп. — Ташкент: Госиздат УзССР, 1942. — 112 с.
• Георгиевский А. С. Роль военно-медицинской службы в достижении победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. : Метод. пособие в помощь докладчикам и беседчикам к 30-летию победы сов. народа в Великой Отеч. войне. — Л., 1975. — 29 с.
• Георгиевский А. С. Силы и средства медицинской службы армии : Справочное пособие для слушателей 1-го и 2-го факультетов академии. — Л., 1947. — 69 с.
• Георгиевский А. С. Социалистический гуманизм и советская военная медицина : Актовая речь на торжеств. собрании 28 дек. 1968 г., посвящ. 120-й годовщине акад. — Л., 1969. — 30 с.
• Георгиевский А. С. Страницы истории отечественной военной медицины : К развитию дружеских связей с воен.-мед. службой Югославии. — Л., 1964. — 91 с.
• Георгиевский А. С., Гаврилов О. К. Социально-гигиенические проблемы и последствия войн. — М.: Медицина, 1975. — 256 с. — 2800 экз.
• Георгиевский А. С., Гладких П. Ф., Леонов И. Т. и др. История военной медицины : Учеб. пособие / Под ред. проф. А. С. Георгиевского. — Л.: Б. и., 1982. — 119 с.
• Георгиевский А. С., Журкович К. Я., Поляков Л. Е. Советское здравоохранение и кибернетика. — Л.: Медицина, 1966. — 216 с. — 5000 экз.
• Георгиевский А. С., Капутин Б. Н., Алексанян И. В. Организация работы эвакуационного приёмника : Учеб. пособие для слушателей. — Л.: Б. и., 1965. — 48 с.
• Георгиевский А. С., Кричевский Я. Н. Лекции по общим вопросам организации и тактики санитарной службы. — М.: Б. и., 1944. — 92 с.
• Георгиевский А. С., Мицов З. В. Медицинская общественность и военная медицина в Освободительной войне на Балканах в 1877-1878 гг. — М.: Медицина, 1978. — 234 с. — 1421 экз.
• Георгиевский А. С., Погодин Ю. И., Кулишенко В. В. Исторический очерк факультета руководящего медицинского состава Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова : (1943-1993 гг.). — СПб.: Б. и., 1993. — 72 с.
• Иванов Е. Г., Георгиевский А. С., Лобастов О. С. Советское здравоохранение и военная медицина в Великой Отечественной войне 1941-1945. — Л.: Медицина, 1985. — 303 с. — 6000 экз.
• Пособие по военно-медицинской терминологии / Под общ. ред. профессоров А. С. Георгиевского и О. С. Лобастова. — Л.: Б. и., 1979. — 213 с.

Литература

• Белевитин А. Б., Шелепов А. М., Крючков О. А. [sc.mil.ru/files/morf/military/archive/2.2010.pdf А. С. Георгиевский — основатель первой научной школы организаторов военного здравоохранения] // Армейский сборник. — 2010. — № 2. — С. 56-59.
• Шалаев Н. Ф. Вклад А. С. Георгиевского в изучение истории Военно-медицинской академии // Воен.-мед. журн.. — 1999. — № 12. — С. 62-65.

Отрывок, характеризующий Георгиевский, Анатолий Сергеевич

И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.