Гжицкий, Степан Зенонович

Степан Зенонович Гжицкий
укр. Степан Зенонович Ґжицький
Дата рождения:	14 января 1900(1900-01-14)
Место рождения:	с. Островец Австро-Венгрия (ныне Теребовлянский район Тернопольской области Украины)
Дата смерти:	19 августа 1976(1976-08-19) (76 лет)
Место смерти:	Львов
Страна:
Научная сфера:	ветеринария, биохимия
Место работы:	Львовский зооветеринарный институт, Научно-исследовательский институт земледелия и животноводства западных районов Украины (ныне Институт биологии животных НАН Украины)
Учёная степень:	доктор ветеринарных наук, доктор биологических наук
Учёное звание:	член-корреспондент АН УССР
Альма-матер:	Львовская академия ветеринарной медицины
Научный руководитель:	Вацлав Морачевский
Известен как:	Основатель украинской научной школы ветеринарной биохимии

Степан Зенонович Гжицкий (укр. Степан Зенонович Ґжицький; (14 января 1900, с. Островец (ныне Теребовлянского района Тернопольской области Украины) — 19 августа 1976, Львов) — украинский советский учёный в области ветеринарии, педагог, профессор (1940), доктор ветеринарной медицины (1931) , доктор биологических наук (1940), член-корреспондент АН УССР, академик Украинской академии сельскохозяйственный наук, заслуженный деятель науки УССР, почетный член Объединения украинских ветеринарных врачей США и Канады, действительный член Научного общества им. Т. Шевченко (1942). Основатель украинской научной школы ветеринарной биохимии.

Биография

Родился в семье сельского учителя. После окончания начальной школы в 1911 г. поступил в Тернопольскую украинскую гимназию. В связи с первой мировой войной, окончил гимназию экстерном в 1920 г. В том же году стал студентом юридического факультета тайного украинского университета. С 1923 г. учился во Львовской академии ветеринарной медицины.

Еще будучи студентом, с 1927 года начал работать заместителем ассистента кафедры, а с 1928 года — младшим ассистентом. В 1929 году С. Гжицкий окончил академию, получив диплом врача ветеринарной медицины, и был оставлен работать в академии старшим ассистентом.

В 1931 году С. С. Гжицкий защитил диссертацию на тему «О влиянии однокомпонентной и смешанной диет и приложения солей на некоторые компоненты крови и мочи» и получил степень доктора ветеринарной медицины. После этого он продолжал научно-исследовательскую работу и в 1933 году как стипендиат фонда народной культуры был командирован в Берлин, где работал в Берлинском институте биохимии им. кайзера Вильгельма в лаборатории директора института, вдающегося химика, «отца биохимии» Карла Нойберга. В январе 1935 г. за научные труды по изучению химизма при паралитической миоглобинурии у лошадей С. Гжицкий получил ученое звание доцента по общей патологии.

В 1937 году вновь выехал в заграничную научную командировку, где проводил исследования по клинической биохимии в клинике известного профессора Венского университета ветеринарной медицины Д. Вирта. Здесь он изучал биохимические изменения в крови животных больных лептоспирозом (так называемая Штутгартская болезнь). По окончании командировки в 1938 году ему С. Гжицкий вернулся в академию и продолжал педагогическую и научную работу на кафедре.

В 1940 году решением ВАК СССР ему была присвоена ученая степень доктора биологических наук и звание профессора кафедры биохимии.

Во время немецкой оккупации профессор С. Гжицкий был назначен руководителем ветеринарного института во Львове.

После войны заведовал кафедрой патологии, терапии и клинической диагностики. Продолжал заниматься научной работой. В 1951 году С. Гжицкий был избран член-корреспондентом АН Украины, ему поручено руководство лабораторией биохимии сельскохозяйственных животных во созданном научно-исследовательском институте агробиологии, которая впоследствии была реорганизована в Научно-исследовательский институт земледелия и животноводства западных районов Украины (ныне институт биологии животных НАН Украины) и сыграла значительную роль в подготовке научных кадров. Организатором и первым директором этого института был С. З. Гжицкий, одновременно заведуя кафедрой биохимии.

За заслуги в развитии биохимии животных в 1959 году С. З. Гжицкий избран академиком Украинской академии сельскохозяйственных наук.

Был членом редакционного совета «Украинского биохимического журнала», республиканского межведомственного тематического сборника «Физиология и биохимия сельскохозяйственных животных», который издавался при Украинском НИИ физиологии и биохимии сельскохозяйственных животных; членом редакционной комиссии сборника научных трудов НИИ земледелия и животноводства западных районов УССР «Биохимия сельскохозяйственных животных». Участник многих форумов (съездов, конференций, симпозиумов).

Похоронен на Лычаковском кладбище во Львове.

Научная деятельность

Важное место в исследованиях С. Гжицкого и его учеников уделено выяснению особенностей обмена веществ у жвачных животных, в частности, рубцового метаболизма и симбиотических отношений в преджелудках, сложившиеся эволюционно. Проведенные исследования не потеряли своей актуальности и сегодня, вошли в классику биохимии вообще и биохимии жвачных в частности. Закономерности метаболизма веществ в преджелудках жвачных животных при участии микрофлоры могут служить для создания новых биотехнологических моделей.

Научная работа была связана с исследованием влияния на организм гормона поджелудочной железы инсулина (лат. иnsula — остров), который синтезируется β-клетками островков Лангерганса.

Педагогическая деятельность

Профессором С. Гжицкии подготовлено 16 докторов и 52 кандидата наук. Создана львовская научная школа биохимиков. Среди его учеников академики НАН Украины Палфий Ф. Ю., Лагодюк П. З., членкор. НАН Украины Макар И. А., членкор. АПН Украины Явоненко А. Ф., профессора: Германюк Я. Л., Головацкий И. Д., Кусень С. И., Туревский А. А., Головач В. М., Лемишко А. М., Шуст И. В., Пупин И. Г, Скорохид В. И., Калачнюк Г. И., Розгони И. И., Береза И. Г и др.

Память

• Львовскому зооветеринарному институту (ныне Львовская государственная академия ветеринарной медицины) в сентябре 1994 г. присвоено имя профессора С. З. Гжицкого.
• На здании Львовского национального университета ветеринарной медицины и биотехнологий имени С. З. Гжицкого в 1990 г. открыта мемориальная таблица в честь ученого.
• Западный научный центр НАНУ установил для молодых ученых премию имени Гжицкого.
• В честь 100-летия со дня рождения академика С. З. Гжицкого лаборатории, в которой он работал, присвоено название «Лаборатория обмена веществ имени профессора С. З. Гжицкого».
• Президиумом Украинской академии аграрных наук учреждена премия им. С. З. Гжицкого для награждения выдающихся работ в области естественных, биологических и ветеринарных наук.

Ссылки

• [www.inenbiol.com/bt/2010/1/1.pdf ЖИТТЯ ГІДНЕ БЕЗСМЕРТЯ! До 110-річниці від народження С. З. Ґжицького В. М. Гунчак, В. Л. Галяс] (укр.)

Отрывок, характеризующий Гжицкий, Степан Зенонович

Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.