Гилсе, Ян Питер Хендрик ван

Ян Питер Хендрик ван Гилсе

Ян Питер Хендрик ван Гилсе, ван Гильзе (нидерл. Jan Pieter Hendrik van Gilse; 11 мая 1881, Роттердам — 8 сентября 1944, Эгстгеест) — нидерландский композитор и дирижёр.

В 1897—1902 гг. учился в Кёльнской консерватории у Франца Вюльнера и Макса ван де Зандта, уже в 1901 г. получив премию Боннского Дома Бетховена за свою Первую симфонию. После смерти Вюльнера ван Гилсе в 1902—1903 гг. брал уроки в Берлине у Энгельберта Хумпердинка. В 1905—1908 гг. он был дирижёром оперного театра в Бремене, в 1908—1909 гг. в Амстердаме, затем на протяжении трёх лет жил в Риме, после чего вернулся в Нидерланды. В 1911 г. ван Гилсе стал одним из основателей Общества нидерландских композиторов (нидерл. Genootschap van Nederlandse Componisten, GENECO).

В 1917—1922 гг. ван Гилсе возглавлял Утрехтский муниципальный оркестр, однако вынужден был уйти в отставку в результате затяжного конфликта с композитором и музыкальным критиком Виллемом Пейпером, систематически выступавшим против него в газете «Utrechts Dagblad» (ван Гилсе ориентировался на немецкую музыкальную традицию, а Пейпер на французскую). Историю этого конфликта ван Гилсе описал в пространном мемуаре (1930), который, однако, не стал публиковать, и этот текст был издан только в 2003 г. Позднее ван Гилсе, однако, вновь занял административную должность в Утрехте, возглавив в 1933—1937 гг. Утрехтскую консерваторию.

Во время Второй мировой войны ван Гилсе был близок к движению Сопротивления, в борьбе с гитлеровской оккупацией погибли оба его сына.

В творческом наследии ван Гилсе две оперы, «Хельга из Ставерна» (нем. Frau Helga von Stavern; 1913) и «Тиль» (нидерл. Thijl; 1940, по легендам о Тиле Уленшпигеле), из которых вторая считается вершиной творчества композитора и центральным событием в истории нидерландской оперы. Четыре симфонии ван Гилсе (1901, 1903, 1907, 1915) носят следы влияния Густава Малера и Рихарда Штрауса. Композитору принадлежат также музыка к пьесе Роберта Демеля «Месса жизни» (нидерл. Eine Lebensmesse; 1904), кантата «Круг жизни» на стихи Рильке (нидерл. Der Kreis des Lebens; 1929), два небольших цикла для сопрано с оркестром на стихи Рабиндраната Тагора, другая хоровая музыка.

Отрывок, характеризующий Гилсе, Ян Питер Хендрик ван

Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.