Высшие женские сельскохозяйственные курсы
Высшие женские (Голицынские) сельскохозяйственные курсы — учебное заведение, созданное с целью дать женщинам сельскохозяйственное образование на научной основе, необходимой для практической деятельности.
Женские сельскохозяйственные курсы были учреждены в Москве в 1908 году, княгиней С. К. Голицыной[1], профессорами Д. Н. Прянишниковым, Г. М. Турским, А. Г. Дояренко[2], П. М. Орловым и др. Располагались сначала на Волхонке, в доме № 14 — в меблированных комнатах Голицыной «Княжеские номера». Перед 1914 годом курсы переехали на Большую Никитскую, в дом Чернопятовой.
Курс обучения продолжался три года. На курсы принимаются слушательницы после окончания семи классов среднего учебного заведения. Лица, не удовлетворявшие этому требованию, принимались на курсы в качестве вольнослушательниц и не допускались к выпускным испытаниям.
Курсы не имели собственных помещений для лабораторий и арендовали их в других учебных заведениях. Летняя практика слушательниц проходила в имениях частных лиц. Для курсов была перестроена оранжерея в усадьбе Строгановых-Голицыных Кузьминки.
Директором курсов в 1908—1917 годах был Д. Н. Прянишников.
В числе преподавателей: Я. Н. Афанасьев, Н. Я. Демьянов (1908—1917), А. Ф. Фортунатов, Н. И. Вавилов (1911—1912[3]).
В конце 1919 года курсы влились в состав факультета общественных наук (ФОН) Московского университета; в 1922 году они вошли в состав Петровской сельскохозяйственной академии.
На курсах училась, но не закончила из-за революции 1917 года мать А. И. Солженицына Таисия Захаровна Щербак.
Напишите отзыв о статье "Высшие женские сельскохозяйственные курсы"
Примечания
- ↑ Софья Карловна Голицына (урожденная фон Мекк (1865—1935), в первом браке (1884—1900) Римская-Корсакова, во втором — княгиня, жена князя Дмитрия Михайловича Голицына (1867—1913)
- ↑ А. Г. Дояренко читал для младших курсов — «Введение в агрономию», а для старших — «Общее земледелие».
- ↑ Отчёт Голицынских женских сельскохозяйственных курсов за 1911 год по хозяйственной и за 1911—1912 учебный год по учебной части. — М., типолит. Рихтер, 1912.
Литература
- Степановский И. К. [business.vib.edu.ru/Book_maslo/glava_5-3.htm Маслоделие — богатство Севера]. — Вологда. — 1912.
- Кудрявцева А. А. и Цветаева Е. М. Высшие женские Голицынские сельскохозяйственные курсы // «Вестник высшей школы». — 1958 — № 10.
- ЦИАМ, Ф. 453, 1503 ед. хр.; Ф. 2862, 1120 ед. хр.
|
Это заготовка статьи об образовании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Высшие женские сельскохозяйственные курсы
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
