Фортунатов, Алексей Фёдорович (агроном)

Алексей Фёдорович Фортунатов
Алексей Фёдорович Фортунатов
Дата рождения:	7 (19) августа 1856(1856-08-19)
Место рождения:	Петрозаводск
Дата смерти:	13 апреля 1925(1925-04-13) (68 лет)
Научная сфера:	агроном, статистик
Место работы:	Московский сельскохозяйственный институт
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Петровская сельскохозяйственная академия, Московский университет
Известные ученики:	Александр Чаянов

Алексей Фёдорович Фортунатов (1856—1925) — русский агроном и статистик.

Биография

Его дед, учитель Н. П. Фортунатов, — автор описания Вологодской губернии; его отец был директором народных училищ. Фортунатов окончил в 1874 году гимназию в Москве. Затем он учился в Московском университете — на историко-филологическом и медицинском факультетах; закончил в 1882 году — медицинский факультет Московского университета, а ранее, в 1881 году — Петровскую академию, при которой был оставлен для преподавания и в которой стал затем (1884—1893) профессором сельскохозяйственной энциклопедии и сельхозстатистики. Лекции в Петровской академии он читал до её закрытия в 1894 году. В 1893 году, после защиты диссертации на тему «Урожаи ржи в Европейской России», он получил степень магистра. Эта работа была выполнена вскоре после недорода и голода 1891 года. В ней впервые был обобщен громадный материал по движению урожаев ржи за столетие и по их географии. Особым разделом работы является анализ связи урожаев ржи с различными природными и общественными условиями сельского хозяйства и с его техникой. Этот труд был высоко оценен и Русским географическим обществом; оно наградило Фортунатова большой золотой медалью.

С 1894 по 1899 год А. Ф. Фортунатов был профессором Новоалександрийского института (по кафедре статистики общей, сельскохозяйственной и лесной).

С 1899 года состоял профессором Киевского политехнического института на отделении сельского хозяйства по кафедре сельскохозяйственной экономии и статистики.

В 1902 году он возвратился в Москву и с этого времени до своей смерти был профессором Московского сельскохозяйственного института. Кроме того, он преподавал в Коммерческом институте, в университете имени Шанявского, на Высших женских (Голицынских) сельскохозяйственных курсах и в Высшем техническом училище.

Практически статистикой Фортунатов А. Ф. занимался при земских исследованиях в Московской, Самарской и Тамбовской губерниях; результаты этих работ вошли в статистические сборники названных земств; отдельно вышло описание частновладельческих хозяйств Бугурусланского уезда (1886).

А. Ф. Фортунатов принимал деятельное участие в съездах и совещаниях русских статистиков и агрономов, в конгрессе Международного статистического института в Санкт-Петербурге (в 1897 г.) и др.

Как лекции Алексея Федоровича Фортунатова, так и его печатные труды отличаются богатством фактического материала, объективностью, ясностью и сжатостью изложения.

Многочисленные статьи А. Ф. Фортунатова по теории и отдельным вопросам статистики, преимущественно — русской сельскохозяйственной и земской, помещены в различных органах общей и специальной прессы (в «Русской мысли», «Русских ведомостях», «Трудах вольного экономического общества» и др.). Фортунатов принимал непосредственное участие в статистических работах земств Московской (1881), Самарской (1883—1886) и Тамбовской (1887) губерний.

Фортунатову принадлежат также статьи в «Полной энциклопедии русского сельского хозяйства», «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона» («Земская статистика»), в сборнике «Влияние урожаев и хлебных цен» (под ред. профессоров А. И. Чупрова и А. Посникова) и другие. В 1886 году Фортунатов опубликовал работу «Сельскохозяйственная статистика в России», в которой дал исторический обзор источников и исследований по экономико-географическому изучению страны за длительный период времени. При изучении географии сельского хозяйства Фортунатов в течение многих лет выделял районы полевых культур по сочетанию трёх преобладающих в посевной площади культур. Первый раз с этой точки зрения он подверг анализу данные о посевных площадях России 1881 году и 1886 году, опубликовав свою работу «Районы русской полевой культуры».

Некоторые из статей А. Ф. Фортунатова переведены на итальянский и немецкий языки.

А. Ф. Фортунатов участвовал в статистических съездах 1919 и 1922 годов.

Умер в 1925 году. Похоронен на кладбище в Тимирязевском парке.

Избранная библиография

• «Урожаи ржи в Европейской России» (М., 1893);
• «Сельскохозяйственная статистика Европейской России» (М., 1893);
• «Население и хозяйство Австралии» (М., 1898);
• Фортунатов А. Итоги экономического исследования России по данным земской статистики. — М.: Тип. А.И.Мамонтова, 1892. — Т. 1. Общий обзор земской статистики крестьянского хозяйства. Крестьянская община. — 600 с.
• «О статистике» (1907)
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/11263-fortunatov-a-f-iz-geografii-i-statistiki-podmoskovnyh-guberniy-m-1912#page/1/mode/grid/zoom/1 «Из географии и статистики подмосковных губерний» — М.: Тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1912. — 64 с.]

См. также

• Фортунатов, Алексей Федорович — российский педагог и публицист XIX века.

Источники

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
• Фортунатов, Алексей Федорович (агроном) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Н. П. Никитин. Отечественные экономико-географы XVIII—XX вв. Под ред. Н. Н. Баранского, Н. П. Никитина, Ю. Г. Саушкина. М., 1957 г.

Отрывок, характеризующий Фортунатов, Алексей Фёдорович (агроном)

– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.