Гончаров, Юрий Фёдорович
| Гончаров Юрий Фёдорович | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
местечко Замостье, |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Юрий Фёдорович Гончаров (1903—1929) — русский донской поэт.
Содержание
Биография
Родился 20 ноября 1903 года в польском местечке Замостье (Люблинское воеводство) при полку, где проходил службу отец — казак станицы Каменской Области Войска Донского — Фёдор Гончаров. Отец вскоре вышел в отставку и поступил работать учителем в станице Каменской.
Первоначальное воспитание поэт получил в семье. Затем мальчика отдали на обучение в Каменское реальное училище, где он пробыл недолго, и затем его отправили в Воронежский кадетский корпус. Незадолго до Октябрьской революции Юрий был переведен для продолжения учебы в Донской кадетский корпус в Новочеркасске.
В декабре 1919 года в составе учащихся корпуса Гончаров эвакуировался из Новочеркасска в Новороссийск, а оттуда 22 февраля 1920 года кадеты пароходом «Саратов» были доставлены в Египет. Будучи в эмиграции в Египте, в рукописном литературно-художественном журнале «Донец на чужбине», Гончаров опубликует свои первые рассказы-миниатюры о родной донской земле.
В начале 1922 года часть донских кадетов, в том числе и Гончаров, была переправлена англичанами в Болгарию, где в городе Шумен они продолжили занятия в «русской» гимназии. По окончанию гимназии Гончаров выехал в Чехословакию, где в городе Брно поступил на электромеханический факультет Брненского политехнического института. Но из-за тяжелого материального положения и частых болезней продолжить учебу в институте он не смог.
В начале 1929 года по приглашению издателя журнала «Вольное казачество» — кубанского казака И. Билого — Ю. Гончаров переехал в Прагу, где был зачислен на скромную должность секретаря редакции этого журнала. В эти годы ярко проявился дар Гончарова, как поэта и прозаика, но к сожалению, быстро и безвозвратно угасший.
Юрий Гончаров скоропостижно умер 22 марта 1929 года и был похоронен в той части кладбища в Ольшанах (Прага), где находили последний приют российские эмигранты.
При жизни Ю. Ф. Гончарова и после его смерти написанные им стихи, поэмы и рассказы публиковались в Чехословакии в журналах «Казаки», «Казачество», «Казачий сполох», «Вольное казачество». В 1930-е годы издательствами журнала «Вольное казачество» (Прага) и «Литературная Казачья Семья» (Братислава) были изданы 2 сборника стихов и рассказов автора.
Память
- Оставшиеся в Каменске-Шахтинском родственники бережно хранят память о прошлом — берегут письма Юрия, письма друзей из Чехии, семейный альбом, фотографии поэта.
Напишите отзыв о статье "Гончаров, Юрий Фёдорович"
Примечания
Ссылки
- [kamensk-libpro.ucoz.ru/index/goncharov_jurij_fedorovich/0-83 Гончаров Юрий Федорович]
- [www.donvrem.dspl.ru/Files/article/m5/3/art.aspx?art_id=974 Поэт Юрий Фёдорович Гончаров (1903—1929)]
Отрывок, характеризующий Гончаров, Юрий Фёдорович
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
