Горюшкин, Николай Иванович

Николай Иванович Горюшкин
Дата рождения	1 декабря 1915(1915-12-01)
Место рождения	Шарапкино, Область Войска Донского, Российская империя
Дата смерти	12 ноября 1945(1945-11-12) (29 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1937—1945
Звание	майор
Часть	22-я гвардейская мотострелковая бригада
Награды и премии

Го́рюшкин Никола́й Ива́нович (1 декабря 1915, село Шарапкино Области Войска Донского — 12 ноября 1945, Москва) — офицер-пехотинец, дважды Герой Советского Союза.

Биография

Родился 1 декабря 1915 года в селе Шарапкино Области Войска Донского (ныне город Свердловск Луганской области, Украина) в семье рабочего.

В Красной Армии с 1937. Окончил Урюпинское военно-пехотное училище в 1941. С июля 1941 до конца Великой Отечественной войны находился в действующей армии на Юго-Западном, Брянском, Центральном, Воронежском и других фронтах. Командовал взводом, ротой, батальоном, с апреля 1945 — заместитель командира 22-й гвардейской мотострелковой бригады 6 гвардейского танкового корпуса 3 гвардейской танковой армии. Участвовал в Курской битве, освобождении Украины и Польши.

При форсировании Днепра рота Горюшкина первой переправилась на западный берег, захватила плацдарм и в упорном бою удержала его до подхода главных сил, чем обеспечила общий успех части и соединения. За мужество и отвагу Горюшкину было присвоено звание Героя Советского Союза.

Участвовал в освобождении Ченстоховы при поддержке 54 гв. танковой бригады.

Второй медалью «Золотая Звезда» награждён за форсирование реки Одер: с выходом к реке Горюшкин неожиданно для противника переправил свой батальон на другой берег через шлюз. Действуя смело и решительно, батальон овладел важным плацдармом и подготовил переправу танков.

После окончания войны стал слушателем Военной академии в Москве. Погиб в результате несчастного случая 12 ноября 1945.

Похоронен на родине, в городе Свердловске Украины.

Награды

• Две медали медали «Золотая Звезда»;
• орден Ленина;
• два ордена Красного Знамени;
• орден Александра Невского;
• медалями.

Память

В городе Свердловске Луганской области в его честь названы стадион и улица, а также установлен его бронзовый бюст.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1190 Горюшкин, Николай Иванович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Горюшкин, Николай Иванович

– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.