Готфрид I (граф Лувена)

Готфрид I Бородатый, Смелый или Великий фр. Godefroid I le Barbu, le Courageux ou le Grand нем. Gottfried I der Bärtige нидерл. Godfried I met den Baard<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Адриан ван Барланд, Ян Моретус, «Хроника герцогов Брабантских» (лат. Ducum Brabantiae chronica), 1600</td></tr>
граф Лувена и ландграф Брабанта
1095 — 1139
Предшественник:	Генрих III (граф Лувена)
Преемник:	Готфрид II (граф Лувена)
герцог Нижней Лотарингии
1106 — 1128
(под именем Готфрид (Жоффруа) V)
Предшественник:	Генрих I (граф Лимбурга)
Преемник:	Валеран II
Рождение:	1063(1063) Лёвен
Смерть:	25 января 1139(1139-01-25) Лёвен
Отец:	Генрих II (граф Лувена)
Мать:	Адела Бетюве
Супруга:	1) Ида де Шини; 2) Клеменса Бургундская
Дети:	1) Готфрид II, Аделиза Лувенская, Ида, Кларисса, Генрих 2) Жослин

Готфрид I Бородатый, Смелый или Великий (фр. Godefroid I le Barbu, le Courageux ou le Grand, нем. Gottfried I der Bärtige, нидерл. Godfried I met den Baard; ок. 1060, возможно Лёвен — 25 января 1139, около Лёвена), граф Лувена и ландграф Брабанта, герцог Нижней Лотарингии и маркграф Антверпена (под именем Готфрида V).

Биография

Старший брат Гофрида, Генрих III, умер в 1095 году от раны, полученной на турнире. Поскольку он оставил только дочерей, его владения, графства Лувен и Брабант, унаследовал Готфрид.

В начале своего правления Готфрид вступил в конфликт с епископом Льежа Отбертом из-за графства Бруненгёруц, на которое они претендовали. Спор решил император Генрих IV, который отдал графство епископу, который, в свою очередь, поручил управление им графу Намюра Альберту III. Позже Готфрид выступал арбитром в споре Генриха III Люксембургского и Арнольда I Лоонского за право назначения аббата Сент-Трюйдена.

Находясь в милости императора Генриха IV, Готфрид отстаивал свои интересы в Лотарингии. В 1102 году он остановил вторжение в Камбре Роберта II Фландрского.

После смерти в 1106 году Генриха IV его преемник, Генрих V, восстававший против отца, решил отомстить его сторонникам. Он конфисковал Нижнелотарингское герцогство у Генриха I Лимбургского, а самого герцога заключил в тюрьму. Новым герцогом был назначен Готфрид Лувенский. Хотя Генрих Лимбургский смог бежать из заключения и захватил Ахен, все его попытки вернуть герцогство успехом не увенчались.

В 1114 году, когда Генрих V конфликтовал с папой Пасхалием II, Готфрид восстал против императора. Примирились они только в 1118 году. После того как король Англии Генрих I женился на Аделизе Лувенской, дочери Готфрида, благодаря чему герцог породнился с императором (он был женат на Матильде Английской, дочери Генриха I от первого брака) и сильно увеличил свой престиж.

В 1119 году умер граф Фландрии Бодуэн VII, не оставивший наследников. На графство предъявило права несколько претендентов, один из которых, Вильгельм Ипрский, был женат на племяннице второй жены Готфрида, который поддержал его требования. Однако успеха Вильгельм не добился, в итоге графом был признан Карл Добрый. В том же году умер епископ Отберт. Вакантный пост оспаривали 2 претендента, однако и здесь Готфрид поддерживал в итоге проигравшего спор.

В 1125 году умер император Генрих V. В споре за корону Готфрид поддержал франконского герцога Конрада Гогенштауфена, однако выбран был его соперник, Лотарь Супплинбургский. Поддержка проигравшей стороны стоила Готфриду титула герцога Нижней Лотарингии, который Лотарь отдал Валерану Лимбургскому, сыну бывшего соперника Готфрида. Впрочем, Готфрид сохранил Антверпенскую марку и герцогский титул, который в 1183 году трансформировался в титул герцога Брабанта.

Смерть бездетного Карла Доброго в 1127 году привела к новому спору за фландрское наследство. Сначала преимущество получил Вильгельм Клитон, но против него возникло восстание. Готфрид поддержал претензии Тьерри Эльзасского, который в итоге и стал графом Фландрии.

Последние годы Готфрид провёл в аббатстве Аффлигем. Он умер 25 января 1139 года и был похоронен в левом проходе церкви аббатства. Ему наследовал старший сын Готфрид II. Ещё один сын (вероятно, незаконнорожденный), Жоселин, перебрался в Англию, где стал родоначальником аристократического рода Перси, игравшего заметную роль в истории англо-шотландского Пограничья.

Литература

• Пиренн А. Средневековые города Бельгии. — СПб.: Издательская группа «Евразия», 2001. — 512 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0093-X.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/BRABANT,%20LOUVAIN.htm#GodefroiILouvainVLowLothdied1139B Comtes de Louvain] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 9 октября 2014.
• [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/nieder_lothringen/gottfried_1_herzog_von_brabant_1139_haus_loewen/gottfried_1_der_baertige_herzog_von_niederlothringen_+_1139.html Gottfried I. der Bärtige Graf von Löwen] (нем.). Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 9 октября 2014.

Отрывок, характеризующий Готфрид I (граф Лувена)

Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».