Гогричиани, Гоча Ласикович

Гоча Гогричиани
Общая информация
Полное имя	Гоча Ласикович Гогричиани
Родился	12 августа 1964(1964-08-12) (59 лет) Сухуми, Абхазская АССР, Грузинская ССР, СССР
Гражданство	СССР Грузия
Рост	176 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	Гудаута
Клубная карьера*
1980—1987	Динамо (Тбилиси)	39 (1)
1987	Торпедо (Кутаиси)	18 (3)
1988	Гурия	34 (4)
1989	Динамо (Сухуми)	42 (25)
1990—1992	Цхуми	61 (33)
1992—1993	Жемчужина (Сочи)	47 (39)
1993—1995	Омония	50 (28)
1995	Неа Саламина	? (?)
1995—1996	Эвагорас	15 (2)
1996—1999	Жемчужина (Сочи)	69 (18)
1999	Локомотив (НН)	13 (3)
2000	Жемчужина (Сочи)	33 (10)
2001	Орёл	20 (9)
2002	СКА (Ростов-на-Дону)	9 (1)
2003	Жемчужина (Сочи)	5 (2)
Национальная сборная**
1994—1997	Грузия	8 (2)
Тренерская карьера
2007—2009	Жемчужина-Сочи	тех. директор
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Го́ча Ла́сикович Гогричиа́ни (груз. გოჩა ლასიკის ძე გოგრიჭიანი; 12 августа 1964, Сухуми, Абхазская АССР, Грузинская ССР, СССР) — советский и грузинский футболист, нападающий. Наиболее известен по выступлениям за российский клуб «Жемчужина» (Сочи).

Карьера

Клубная

Выпускник футбольной школы тбилисского «Динамо». Играл за юношескую сборную СССР.

После распада Союза выступал за сочинскую «Жемчужину», в 1992 году выиграл турнир бомбардиров западной зоны первой лиги. В 1993 году был лидером спора бомбардиров высшей лиги после первого круга, но не доиграв сезон в России, уехал на Кипр.

Играть на Кипр его пригласил лично президент «Омонии» Илияпулос, который спустя месяц после приезда Гогричиани разбился насмерть в автокатастрофе. Как признавался сам футболист, на Кипр он приехал с травмой — двойной разрыв связок на правой ноге. Однако желание играть, просьбы болельщиков и уровень чемпионата позволил ему выходить на поле и забить в 1-м круге 11 мячей (из них 10 — левой ногой). Всего в сезоне 1993/94 забил 19 мячей, что позволило стать вторым бомбардиром чемпионата Кипра.

За время выступлений на Кипре дважды участвовал в еврокубках: 2 игры и 1 гол за «Омонию» в Кубке Кубков 1994/95 и 1 игра в Кубке Интертото 1995 за «Неа Саламину».

После трёх сезонов на Кипре вернулся в «Жемчужину», затем выступал за нижегородский «Локомотив» и клубы низших лиг. Всего в высшей лиге России сыграл 102 матча, забил 35 голов.

Является рекордсменом сочинской Жемчужины по количеству забитых голов — 72 (31 в высшей лиге).

В высшей лиге России дебютировал 7 марта 1993 года в домашнем матче «Жемчужины» против нижегородского «Локомотива» (1:1). В этом же матче забил свой первый гол в Высшей лиге.

В сборной

За сборную Грузии сыграл 8 матчей и забил 2 гола, в том числе один из голов в победном матче с Уэльсом (5:0) в ноябре 1994 года.

После карьеры

После окончания карьеры входил в тренерский штаб «Жемчужины». Живёт в Сочи. Тренирует местную любительскую команду «Источник».

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=22683 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Гогричиани, Гоча Ласикович

Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.