Грабианский, Бронислав Адамович
| Бронислав Адамович Грабианский | |
| Bronisław Zygmunt Grabiański | |
 Депутат Первой Думы, 1906 г. | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
неизвестно |
| Гражданство: | |
| Вероисповедание: | |
| Партия: | |
| Род деятельности: |
рабочий-гравер, депутат Государственной думы I созыва от Петроковской губернии |
| Награды: |
|
Бронислав Адамович Грабианский вариант имени и фамилии Бронислав Зигмунт[1] Грабянский[2] (24 июля 1872 — после 1937) — рабочий-гравер, депутат Государственной думы I созыва от Петроковской губернии.
Биография
По национальности поляк, родился в мещанской семье в деревне Паперня (Papiernia) около Мышкува[1] Бендинского уезда[2]. Его отец, Адам был землемером, мать — Фелиция урождённая Нидецкая[1]. Бронислав учился в Ченстоховской гимназии, но покинул её после 4-го класса. С 1889 года гравер на бумагопрядильной фабрике акционерного общества «Заверце». Состоял в Рабочем союзе. В 1905 вступил в Национальный рабочий союз, позднее избран председателем его окружного правления в Домбровском угольном бассейне. В время революции 1905-1906 был одним из организаторов демонстраций и шествий рабочих. Состоял в левом (по другим определениям "крайне левом"[2]) крыле Польской национально-демократической партии. Участник организации и подготовки статей органа национально-демократической партии журнала «Глас Вольны» («Голос свободы») и многочисленных прокламаций.
20 апреля 1906 избран в Государственную думу I созыва от общего состава выборщиков Петроковского губернского избирательного собрания. Вошёл в состав Польского коло. В работе Думы активного участия не принимал.
После роспуска Думы член боевой организации Национального рабочего союз, среди руководителей её боевиков, в 1906-1908 годах участник нападений на полицейских и жандармов. В 1907 арестован на 3-месяца, которые провёл в тюрьме Петрокова. В 1910 году арестован повторно, находился в заключении 2 месяца. До 1914 года был под полицейским надзором, но продолжал участвовать в работе Национального рабочего союз. Выпускник сельскохозяйственных курсов, приобрёл профессию агронома.
В 1918 году покинул ряды Национального рабочего союза.
Дальнейшая судьба и точная дата смерти неизвестны.
Награды
Напишите отзыв о статье "Грабианский, Бронислав Адамович"
Литература
- [www.tez-rus.net/ViewGood30458.html Н. Д. Постников. ГРАБИАНСКИЙ Бронислав Адамович // Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. С. 144-145.]
- [dlib.rsl.ru/viewer/01003750528#?page=469 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Первый созыв. М, 1906. С. 435.]
- Государственная Дума первого призыва. Портреты, краткие биографии и характеристики депутатов. — Москва: «Возрождение», 1906. С. 103.
Рекомендуемые источники
- Brzoza Cz., Stepan K. Poslowie polscy w Parlamente Rosyjskim, 1906—1917: Slownik biograficzny. Warszawa, 2001.
- Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (1-й созыв). Дело 46. Лист 11; Фонд 1327. Опись 1.1905 год. Дело 143. Лист 174 оборот.
Примечания
- ↑ 1 2 3 [books.google.ru/books?id=A0gWAQAAIAAJ&q=Grabia%C5%84ski+Bronis%C5%82aw+Zygmunt&dq=Grabia%C5%84ski+Bronis%C5%82aw+Zygmunt&hl=ru&sa=X&ved=0CB4Q6AEwAGoVChMI75Gx8JfeyAIVS4wsCh2awwVN Czesław Brzoza, Kamil Stepan. Posłowie polscy w parlamencie rosyjskim, 1906-1917: słownik biograficzny. Wydawn. Sejmowe, 2001]
- ↑ 1 2 3 Государственная Дума первого призыва. Портреты, краткие биографии и характеристики депутатов. — Москва: «Возрождение», 1906. С. 103.
| |||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Грабианский, Бронислав Адамович
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
