Грандье, Урбен
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
| Урбен Грандье | |
| фр. Urbain Grandier | |
 Портрет Урбена Грандье (1627 год) | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Урбе́н Грандье́ (1590 — 18 августа 1634) — французский католический священник, обвинённый в дьяволопоклонничестве, колдовстве и ритуальных убийствах и сожжённый на костре по приговору церковного суда. Судьба Грандье привлекала внимание таких авторов, как Александр Дюма-старший, Олдос Хаксли и Жюль Мишле. Большинство современных исследователей склонны полагать, что он на самом деле не был виновен в приписываемых ему преступлениях и пал жертвой политических интриг.
Содержание
Биография
Урбен Грандье родился в 1590 году в семье королевского нотариуса. Сколько-нибудь подробной информации о его молодости не сохранилось; известно, что в июле 1617 года он стал священником лудёнского прихода Св. Петра и каноником церкви Св. Креста.
Грандье был одним из наиболее образованных клириков своей эпохи и открыто протестовал против политики кардинала Ришельё, которого высмеял в своей сатире[1]. Кроме того, он получил сомнительную славу развратника. В 1632 году группа монахинь-урсулинок обвинила Грандье в том, что тот якобы наслал на них одержимость Дьяволом, перебросив через стену монастыря букет цветов[2]; это произошло вскоре после того, как священник отказался становиться наставником их обители. Современные авторы, например, Хаксли, склонны описывать происходившие в Лудёне события как коллективную истерию, однако для XVII века обвинение в дьяволопоклонничестве было очень серьёзным.
Лудёнский процесс и «договор с Дьяволом»
Грандье был арестован по личному приказу кардинала Ришельё и подвергнут нескольким допросам. Его даже принудили участвовать в ритуале экзорцизма, направленном на «изгнание демонов» из монахинь[3]. Первый суд не завершился ничем, и обвиняемого пришлось освободить, однако вскоре его вновь схватили и подвергли пыткам. Судя по всему, причиной тому была не столько мифическая одержимость урсулинок, сколько ненависть Ришельё к дерзкому священнику[4]. Доподлинно не известно, сознался ли Грандье под пытками или же улики против него были полностью сфабрикованы, но суду в качестве доказательства его вины представили некий документ — «договор с Дьяволом», будто бы подписанный рукой обвиняемого.
В «договоре» Урбен Грандье «заключал соглашение» с целым рядом демонов, в том числе Сатаной, Люцифером, Астаротом, Левиафаном и Вельзевулом, чтобы получить «любовь женщин, цветы девственности, милость монархов, почести, наслаждения и власть»[5]. Этот документ, в котором некоторые демоны упоминались впервые, получил широкую известность и многократно воспроизводился в различных исследованиях. На основании этой «улики» Грандье признали виновным в колдовстве, дьяволопоклонничестве и участии в шабашах, на которых он якобы приносил человеческие жертвы. Обвиняемый не признал своей вины и был приговорён к сожжению на костре. Ему предоставили возможность примирения с Церковью (в этом случае он был бы сначала задушен гарротой, а затем сожжён), однако монахини не дали ему воспользоваться ею, начав плескать водой ему в лицо, когда Грандье пытался заговорить[6]. 18 августа 1634 года Урбен Грандье был сожжён заживо.
Образ в культуре
История Урбена Грандье привлекла внимание Александра Дюма, который посвятил ему повесть из цикла «Знаменитые преступления» и пьесу. Жюль Мишле писал о лудёнских одержимых и Грандье в одной из глав своего исследования «Колдовство» (1862).
В романе Альфреда де Виньи «Сен-Мар» главный герой, приехав в Лудён, присутствует на суде и казни Урбена Грандье.
Английский писатель Олдос Хаксли, изучив аутентичные документы и биографию Грандье, на их основе написал книгу «Лудёнские дьяволы», которая была адаптирована для сцены в 1960 году и послужила основой сценария к фильму «Дьяволы». Роль Урбена Грандье в этой картине исполнил Оливер Рид. В 1969 году Кшиштофом Пендерецким по мотивам этой же книги была написана опера «Дьяволы из Лудена».
Напишите отзыв о статье "Грандье, Урбен"
Ссылки
- [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k84862b Фотокопия приказа об аресте Урбена Грандье]
Примечания
- ↑ Hippolyte Bonnelier. Urbain Grandier. — Vernarel et Tenon, 1825. — P. 10. — 240 p.
- ↑ Rossell Hope Robbins. Urbain Grandier. — The Encyclopedia of Witchcraft and Demonology. — Bonanza Books, 1981. — P. 315. — 557 p. — ISBN 0517362457.
- ↑ Robbins. — P. 315.
- ↑ Bonnelier. — P. 9—10.
- ↑ Robbins. — P. 377—378.
- ↑ Bonnelier. — P. 17.
Отрывок, характеризующий Грандье, Урбен
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
