Группа «Строго левые»

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Неуклонно Левые — название политической группы в Британии и левой газеты.

Неуклонно Левые были политической группой, состоявшей из тех членов Коммунистической партии Великобритании, которые были несогласны с политикой руководства партии. Также назывался ежемесячный журнал, который издавала эта группа. Хотя истоки этой группировки внутри Компартии Великобритании (КПВ) восходят к более раннему времени, сама она организовалась под этим названием в 1977 году.

Главным идеологом этой группировки был Фергус Николсон, который до этого работал организатором КПВ в студенческой среде. В отличие от руководства партии, эта группировка поддерживала советское вмешательство в Чехословакии и Афганистане. Они также считали, что партия должна сконцентрировать свою работу в профсоюзах, а не в социальных движениях таких как феминизм и экология.

Так как устав КПВ запрещал формирование фракций, Неуклонно Левые (СЛ) действовали тайно. Члены группы поддерживали деятельность организации существенными ежемесячными денежными взносами, что помогало финансировать образовательные собрания группировки, которые часто проводились под видом выезда на природу по выходным дням. Собрания организации не объявлились публично, и авторы в газете «Straight Left» и их теоретическом журнале «Коммунист» подписывались псевдонимами, как например это делал Николсон, чей авторский псевдоним был «Гарри Стил» (Harry Steel). Фракция «Неуклонно Левые» также издавала анонимные бюллетени, для того, чтобы повлиять на съезды КПВ, которые выходили обычно под заголовком «Правда съезда».

Эта фракция также издавала внутрипартийную оппозиционную брошюру под названием «Кризис в нашей коммунистической партии — причина, следствие и лечение», которая распространялась по всей стране под другим названием. Инициатором этого издания был (скорее всего в сотрудничестве с другими лидерами группировки) ветеран шахтерского и коммунистического движения Чарли Вудз (Charlie Woods), который был исключен из КПВ за то, что подписался в этом издании своим настоящим именем.

Чарли Вудз, который был организотором КПВ на севере Англии в конце 1930-х годов, был наиболее старшим связующим звеном фракции с тем периодом деятельности КПВ, когда она действовала таким образом, к которому фракция «Строго Левые» надеялась вернуть компартию. Значительное числа членов группировки «Строго Левые» развивали близкую личную дружбу с членами братских коммунистических партий, в частности иранской компартии («Туде»), иракской, южно-африканской компартий и Компартии Греции, представители которых были хорошо организованы в большинстве британских университетских городков. Многие сторонники «Строго Левых» считали, что стиль деятельности и организации этих партий был гораздо более эффективным, чем у КПВ в тот период времени, и следовательно, они хотели вывести КПВ из того жалкого положения, которое она занимала внутри международного коммунистического движения, и привести её на позиции схожие с вышеуказанными высоко эффективными и высоко дисциплинированными, и пользующихся гораздо более высоким уровнем поддержки в своих странах, братскими компартиями.

Они хотели, чтобы Компартия Великобритании вернулась на более про-советскую позицию, чтобы она стала более требовательной к активности своих членов, сфокусировала внимание на организации рабочего класса, также как и делала упор на марксистско-ленинском образовании в своих организациях на местах.

Фракция вовлекала членов из КПВ и требовала от своих активистов высокой степени деятельности. Группировка рассматривалась как успешная в деле вербовки молодых членов внутри Компартии Великобритании, особенно в 1980-е годы, на пике экономического кризиса и кошмаров тэтчеризма, что заставляло все большее число активистов компартии подвергать сомнению союз евро-коммунистов и центристов, которые все больше концентрировались на работе не в области традиционной классовой борьбы, а на новых социальных движениях, таких как феминистское или экологическое движение. Борьба группировки с руководством Компартии Великобритании отнимала очень много времени у её активистов, и многие из них были исключены из партии в этот период.

Хотя и группировка являлась фракцией внутри Компартии Великобритании, у неё также были сторонники внутри Лейбористской Партии. В марте 1979 года началась издаваться ежемесячная газета «Неуклонно Левые», которая, как заявлялось, была «внепартийной, не сектантской публикацией левых, преданная делу единства рабочего класса и классовой сознательности». Газета редактировалась Майком Томазоу(Mike Toumazou), а бизнес-менеджер был Сеамус Милн (Seamus Milne). Френк Свифт был ответственен за финансовое обеспечение, а редакционный совет состоял из Рея Бактона (Ray Buckton), Билла Кейса (Bill Keys), Джеймса Ламонда (James Lamond), Джима Лайзелла (Jim Layzell), Алфи Басса (Alfie Bass), Билла Мейнарда (Bill Maynard), Алана Саппера (Alan Sapper), Гордона Шаффера (Gordon Schaffer) и Вильяма Вильсона (William Wilson).

Сторонники «Неуклонно Левых» решили оставаться в КПВ, когда схожие фракции откололись от партии, чтобы образовать Новую Коммунистическую Партию Британии (НКПБ) в 1977 году и Коммунистическую Партию Британии (КПБ) в 1988 году. Некоторые видные активисты, такие как Эндрю Мюррей (Andrew Murray) и Ник Шайт (Nick Shite) организовали группу, которая называлась «Коммунистическая связь» после роспуска КПВ в 1991 году, которая публиковала информационный бюллетень под названием «Диамат» (Диалектический Материализм), но позже эта группа роспустилась и большинство из них, включая Шайта и Мюррея вступили в Компартию Британии (КПБ). Другие, в частности, Фергус Николсон, решили не вступать ни в какую партию.

Журнал «Строго Левые» (Straight Left) все ещё издается Николсоном и его сторонниками и они организовывают множество ежегодных конференций.

Группа, которая была близка к изначальному руководству «Straight Left», а именно братья Ноай и Кальвин Такеры, продолжают политические традиции группы, публикуя электронный журнал под названием «Социализм 21го века».

Отрывок, характеризующий Группа «Строго левые»

Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.