Гуашь

Гуа́шь (фр. Gouache, итал. guazzo водная краска, плеск) — вид клеевых водорастворимых красок, более плотный и матовый, чем акварель.

Термин первоначально возник в XVIII веке во Франции, хотя техника создания этой краски значительно старше — она использовалась в Европе в средние века.

Гуашью выполнялись книжные миниатюры уже в Средние века, обыкновенно в комбинации с акварелью. В эпоху Возрождения художники применяли технику гуаши для эскизов, картонов и других подготовительных работ, а также для портретных миниатюр. Впервые комбинацию двух техник, работая акварелью с добавлением белил, применял художник-маньерист XVI века Паоло Пино.

Расцвет техники гуаши приходится на конец XIX — начало XX в. В России художники объединения «Мир искусства» писали гуашью большие станковые произведения, эскизы театральных декораций, костюмов, плакатов, используя её декоративные качества. Произведения искусства, выполненные гуашью, тоже носят название гуашь.

Некоторые художники не воспринимают гуашь «всерьез», называя её «детской» или «плакатной» техникой. Однако в действительности гуашь является самостоятельной техникой (хотя довольно редкой среди профессиональных художников) наравне, например, с акварелью.

Гуашевые краски изготавливаются из пигментов и клея с добавлением белил. Примесь белил придает гуаши матовую бархатистость, но при высыхании цвета несколько выбеливаются (высветляются), что должен учитывать художник в процессе рисования. С помощью гуашевых красок можно перекрывать темные тона светлыми. Высохшее изображение, сделанное гуашью, слегка светлее влажного, что делает сложным подбор цвета. Красочный слой также может быть склонным к образованию трещин, если он накладывается слишком толсто. Эта проблема может быть в определённой степени ослаблена использованием утолщающей основы, например, aquapasto или добавлением небольшого количества столярного клея к краскам. Гуашью можно работать не только на бумаге, но и на грунтованном (не размываемом) холсте, на ткани (шёлк, пропитанный раствором бычьей желчи или крахмальным клейстером), картоне, фанере. Гуашь широко применяется в декорационной живописи, при выполнении различных эскизов. Очень часто используют её для цветных набросков.

Гуашь удобна в работе и, что важно, даёт возможность вносить исправления в процессе работы. Слой краски средней толщины сохнет от 30 минут до 3 часов в зависимости от влажности воздуха. Художественная гуашь отличается от плакатной большей кроющей способностью и цветовой насыщенностью, что достигается заменой цинковых белил каолином, меньше разбеливающим краску и делающим её более плотной, насыщенной и звучной.

Ещё одно отличие художественной гуаши от плакатной (детской) — наличие названий цветов (например, краплак, сажа газовая и т. д.) При изготовлении таких красок, их оттенок проверяется на соответствие стандартам ГОСТ или ТУ), чего не делается для плакатной гуаши, поэтому например, красный цвет плакатной гуаши может не соответствовать аналогичному цвету художественной, что в итоге может привести к затруднениям в подборе необходимого цвета. Также художественная гуашь более светостойкая и долговечная.

Для декоративных работ и оформления спектаклей выпускаются флуоресцирующие гуашевые краски. Эти краски обладают способностью флуоресцировать под действием ультрафиолетовых и видимых фиолетовых, синих и зелёных лучей. Флуоресцентная гуашь обладает свойством при облучении усиливать свою яркость, что используется при декорационных эффектах в темноте. Гуашевые флуоресцентные краски разбавляют водой. Эти краски имеют низкую кроющую способность, поэтому рекомендуется наносить их на белую подложку — белый грунт, бумагу и т. п., что делает их более яркими, при этом краски следует наносить тонким слоем. Флуоресцентная гуашь не водостойка, поэтому применять её вне помещений не рекомендуется.

Работы, выполненные гуашью, традиционно относятся искусствоведами к графике и оформлять их следует как и любые другие графические работы (тушь, акварель и др.) — в паспарту и в раму под стекло. Несмотря на это, в последние годы, появилась тенденция делить работы выполненные акварелью или гуашью на графические и живописные.

См. также

• Придворные дамы, играющие в шахматы

Литература

• Гуашь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Изаксон А. Как работать гуашью // Художник. 1961, № 3. С.54-55.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Гуашь

– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.