Гурин, Василий Терентьевич

Василий Терентьевич Гурин
Дата рождения	26 января 1919(1919-01-26)
Место рождения	село Терещенки, Белопольский район, Сумская область
Дата смерти	14 октября 1943(1943-10-14) (24 года)
Место смерти	Каневский район Черкасская область, Украина
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1939—1943
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Василий Терентьевич Гурин (1919-1943) — сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Василий Гурин родился 26 января 1919 года в селе Терещенки (ныне — Белопольский район Сумской области Украины) в крестьянской семье. Окончил семь классов школы, после чего работал в колхозе. В 1939 году Гурин был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. С августа 1943 года — на фронтах Великой Отечественной войны, в звании сержанта командовал орудием 1346-го зенитного артиллерийского полка 21-й зенитной артиллерийской дивизии 47-й армии Воронежского фронта. Только за август 1943 года в боях за освобождение Сумской и Полтавской областей Украинской ССР он вместе со своим расчётом сбил четыре вражеских самолёта. Отличился во время битвы за Днепр.

7 октября 1943 года расчёт Гурина переправился через Днепр в районе села Студенец Каневского района Черкасской области Украинской ССР и прикрывал зенитным огнём переправу советских частей от авианалётов противника. Когда 14 октября 1943 года на бомбардировку переправы противник бросил 33 самолёта, весь расчёт вышел из строя, и тогда Гурин, ведя огонь в одиночку, сбил один из бомбардировщиков. В том бою Гурин погиб. Похоронен в братской могиле в селе Бучак Каневского района Черкасской области.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 февраля 1944 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» сержант Василий Гурин посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также был награждён орденом Ленина и медалью «За отвагу».

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• В путешествие по Сумщине. Харьков, 1979.
• Герои-освободители Черкасщины. — Днепропетровск: Промiнь, 1980.
• Гриченко И. Т., Головин Н. М. Подвиг. — Харьков: Прапор, 1983.
• Шёл парнишке в ту пору…: герои-комсомольцы в боях за Советскую Украину в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. / авт.-сост. В. Н. Немятый и др. — Киев: Молодь, 1985. — 367 с.

Отрывок, характеризующий Гурин, Василий Терентьевич

11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.