Даугавпилсская синагога
| Синагога | |
Даугавпилсская синагога
| |
 Синагога в 2006 году | |
| Страна | Латвия |
| Город | Даугавпилс |
| Конфессия | иудаизм |
| Тип здания | синагога |
| Архитектурный стиль | ампир |
| Дата основания | 1850 |
| Статус | охраняется государством |
| Состояние | действующая |
Да́угавпилсская синаго́га (ранее Моли́твенный дом «Ка́диш», латыш. Daugavpils sinagoga) — ныне единственная действующая синагога в городе Даугавпилс (Латвия). До Второй мировой войны являлась одной из 45[1] действующих синагог и молитвенных домов города. Располагается в центре городе на улице Циетокшня (Крепостная), 38.
Содержание
История
Первые поселения евреев появились в Даугавпилсе (тогда — Динабурге) ещё в XVII веке, но постоянная община образовалась только в конце XVIII века. Сведения о старейших культовых сооружениях общины невелики. Сохранившиеся исторические свидетельства позволяют судить лишь о культовых сооружениях еврейской общины, их строительстве и реконструкции в XIX—XX веках.
Здание синагоги было возведено в 1850 году как молитвенный дом «Кадиш» («Поминальная молитва») на Новом Форштадте (ныне центр города). Легенда утверждает, что она была сооружена на средства верующего еврея в память об умершем родном брате.
Здание синагоги пострадало во время Первой мировой войны, но потом ситуация стабилизировалась, так как на реконструкцию и строительство в 1925—1928 годах была получена поддержка государства.
В 1941 году c приходом германской армии синагога была закрыта. Во время Второй мировой войны большинство евреев города было уничтожено и большинство синагог разорено. Сохранились лишь некоторые из зданий. После войны в 1946 году группа евреев обратилась в горисполком с просьбой выделить помещение. В 1947 году после реконструкции синагога была снова открыта, а потом вошла в собственность еврейской общины. В послевоенные годы синагога стало местом активной религиозной жизни еврейской общины. В первые годы в будние дни её посещало 50, а в праздники — более 600 человек.
В 2003 году по случаю сотой годовщины со дня рождения Марка Ротко — американского художника еврейского происхождения, родившегося в Даугавпилсе (тогда — Двинске), — его семья решила внести финансовый вклад в реконструкцию синагоги. Работы начались в 2003 году и продолжались три года.
11 апреля 2006 года состоялось открытие синагоги. В нём участвовала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, руководители городской думы, дипломаты и представители христианских конфессий города. По случаю восстановления синагоги город посетила также семья художника, в том числе его дочь Кейт Ротко[2].
Архитектура
Здание расположено в центре города на перекрёстке улиц Циетокшня (ранее Московская) и Лачплеша (ранее Офицерская), пространственно заполняя угловую застройку квартала.
В плане здание образует четырёхугольник с выдвинутым в конце одноэтажного объёма двухэтажным ризалитом. Компактное здание покрывает четырёхскатная крыша. В отделке фасадов доминирует формы полукруга. Планировка внутреннего пространство соответствует функциональным требованиям здания. В строении видны как элементы позднего классицизма (ампира), так и характерные для городов Латгалии традиции декорирования фасадов каменных строений середины и 2-й половины XIX века.
Напишите отзыв о статье "Даугавпилсская синагога"
Литература
- Kaminska R., Bistere A. Sakrālās arhitektūras un mākslas mantojums Daugavpils rajonā. — Рига: Neputns, 2006. — 296 с. — ISBN 9984-729-90-7.
Примечания
Ссылки
- [www.dvinsker.lv/ Сайт Даугавпилсской еврейской религиозной общины]
- [www.baltictimes.com/news/articles/15093/ Daugavpils synagogue to undergo renovation — The Baltic Times] (англ.)
Отрывок, характеризующий Даугавпилсская синагога
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
